Икона восходит к знаменитому образу Федора Евтихиева Зубова «Илья Пророк в пустыне» (1659–1662), исполненному иконописцем для местного ряда церкви Ильи Пророка в Ярославле. Повторяя почти дословно иконографическую программу Федора Зубова, мастер привносит ряд оригинальных решений и приемов, которые с полной силой разовьются уже в следующем столетии.

Автор использует традиционный извод с изображением пророка, восседающего на камне с посохом в руках и обернувшегося к слетающему к нему с хлебом ворону. Второй ворон, слетающий с небес, изображен чуть выше. Вместо житийных клейм огромную фигуру Ильи окружают миниатюрные сцены, вписанные в общую композицию образа. Этот прием иконописец повторяет вслед за Федором Зубовым, таким образом обогащая иконописные формы свободной импровизацией, особенно в деталях.

Неизвестный иконописец в полной мере владеет миниатюрным «мелочным» письмом, однако его работа отличается значительностью образа при «самом тщательном внимании к деталям» (Болотцева, 1996. С. 34). Статичность и уравновешенность композиции придают симметрично расположенные житийные сцены по сторонам от фигуры Ильи и колористическая гамма произведения. В цветовом решении преобладают оранжево-розовые, кремовые и всех оттенков зеленые краски. Илья облачен в оранжевый хитон с голубоватыми пробелами и светло-розовую милоть, подбитую изумрудным мехом. Цвета его одежд перекликаются с цветовым решением горок, в основе своей оранжево-розовых, увенчанных кустистыми кристаллами лещадок. Подчеркнутая графичность проступает не только в проработке деталей, но и в личном письме.

Для творческой манеры последователя Федора Евтихиева Зубова характерно сочетание графической сухости с подробной объемной моделировкой лика, выполненной жидкими красками по темно-оливковому санкирю. Новшеством можно считать своеобразное написание «нутровых палат» в виде античных портиков с ордерной конструкцией и арочными проемами, явно заимствованными из западноевропейских увражей. Автор заостряет внимание на необычном письме горок, скалистые лещадки которых превращаются в пышно расцветающие кусты, а купы деревьев, как бы подернутые изморозью, станут типичны для ярославской живописи только в первой трети XVIII века.

М. В. Федосеева // Осень русского Средневековья. СПб. 2018. С. 152.

Порядок житийных сцен.
Слева, сверху вниз:
1.Огненное восхождение пророка Ильи; 2.Рождество Ильи пророка; 3. Явление святого Ильи нечестивому царю Ахаву; 4. Святой Илья разделяет воды Иордана своей милотью;
Справа, сверху вниз:
1. Путешествие с пророком Елисеем; 2. Явление Ангела Господня святому Илье с повелением: «яждь и пий»; 3. Святой Илья воскрешает отрока из мертвых; 4. «Прииде Илья в Сарефу Сидонскую…»

Раскрыта до поступления в ГРМ