Михаил Ларионов был генератором идей русского авангарда, пройдя путь от импрессионизма до беспредметности. В 1910-е годы, в поисках новых средств выразительности, Ларионов обратился к лубку, живописной вывеске, считавшимся ранее синонимом пошлого, мещанского вкуса. Новые возможности для живописи он увидел и в непрофессиональном рисунке.

Неопримитивизм, ярким представителем которого был Ларионов, принято сближать с французским фовизмом и немецким экспрессионизмом как стилистически близкие художественные явления. Тем не менее в европейской живописи нелегко найти прямые аналогии живописной манере русского художника – его цветовой гармонии и дразняще угловатому рисунку, как и его грубовато-любовному отношению к изображаемым персонажам.

Одно из наиболее выразительно острых произведений примитивизма Ларионова – картина «Осень желтая», вдохновленная солдатскими рисунками, которые художник видел, когда после окончания московского Училища живописи, ваяния и зодчества, с 1910 года, ему пришлось, как вольноопределяющемуся, несколько раз проходить лагерные сборы.

Друг Ларионова, Илья Зданевич, писал: «Там он знакомится с новым бытом, и его восторгают достоинства казарменной солдатской живописи, на которую до него никто не обращал внимания. Их примитивная роспись стен, кавалерийские значки, что пишутся солдатами на жести с изображением людей и лошадей и вывешиваются, означая местопребывание известной части полка, явились новыми побудителями. В ту струю он сумел внести свое и создать прекрасное искусство».

Крайне примитивное, данное просто как намек, лицо «Осени» едва выделено в картине контуром из интенсивно-желтого красочного фона. Анатомические детали – глаза, нос, губы, – выполнены попросту рисунком кистью – белой краской. Весело, разноцветными белыми и красными буквами, будто наивно детским почерком с нарочитыми ошибками исполнена надпись «Осень счасливая». И лицо «Осени», таким образом, словно приравнивается к букве, становится знаком.