Серия „Закатов“, как бы завершающая декоративные искания Куинджи, стала по своей живописной новизне в буквальном и переносном смысле одной из самых ярких страниц в его художественном наследии. В отличие от импрессионистов, художника волновала не погоня за мимолетным, а преследовала мысль о вечном. Сюита „Закатов“, поражающая небывалой в передвижническом пейзаже интенсивностью цвета, завершилась большим полотном „Красный закат“ (1905—1908, Метрополитен-музей, Нью-Йорк). „Великий и вечный искатель новых колористических задач“, по словам А. Н. Бенуа, Куинджи стремится дать ощущение ослепительного закатного солнца. При этом он воспринимает его, прежде всего, как носителя своего рода космического огня, окрашивающего небо, землю и воду неземной, волшебной красотой. В некоторых куиндживских закатах возникает предчувствие тех красочных феерических образов, которые позднее будет создавать Н. К. Рерих с его космизмом, романтическими устремлениями и вместе с тем с реалистичностью изображения природы.

Продолжая разрабатывать необычную, начатую еще в „Вечере на Украине“ свето-цветовую систему, преображающую цветовую гамму пейзажа, Куинджи открывает на этом пути все новые возможности. При этом, стремясь приблизиться к силе цвета, существующего в природе, он ищет в закатах такие живописные отношения, в которых романтическое восприятие мира было бы одновременно и несомненной правдой, и поэтическим образом.

Живописная стихия закатов, в которых багровое солнце то уплывает на фоне лиловых туч, то охватывает своим полыхающим светом все вокруг („Закат зимой. Берег моря“ (1900-е), „Красный закат“ (1900-е)), вызывает разные ощущения: порой торжественно-радостные, порой элегические, иногда тревожные.

Ирина Шувалова. Куинджи в Русском музее // Архип Куинджи. СПб, 2010. С.24.