На иконе святой Николай Мирликийский изображен в рост, в одеждах епископа, бла­гословляющим, с книгой в левой руке. Его облик сдержан и строг. Цветовое решение оп­ределяет довольно темный цвет фелони, на котором ярко выделяются белый омофор с темными крестами — символ его пастырского служения. Самое яркое пятно — Евангелие. Святой держит его так, что угол книги почти касается локтя стоящего рядом святого Георгия. Разделяющая ныне фигуры святых вертикальная вставка дерева появилась в результате реставрации при соединении двух ранее разъятых частей иконы. Евангелие соединяет двух святых, столь различных по облику и жизненному пути — умудренного епископа преклонных лет и юного воина — мученика. Святой Георгий, так же как Николай, фронтально обращен к молящимся. Жест его правой руки с копьем ритмически близок жесту святого Николы. Левая рука опущена и лишь слегка поддерживает большой меч, упирающийся в землю, рукоять которого более похожа на крест. В юном лике святого Георгия с совершенными чертами — те же спокойствие и ясность. Край его красного плаща касается одежды святого Николы, его нижняя часть ныне утрачена. В цветах светлых доспехов воина преобладают зеленый и красный, но они лишены интенсивности звучания, соответствуя общей мягкой сдержанности и просветленности облика святого мученика.

Соединение образов этих святых на одной иконе не случайно. В них воплотились высокие и разные духовные добродетели, соединились весна с осенью жизни, чистота и сила юности с мудростью старости. Дни церковного поминовения этих святых также сближены и приходятся на весну и осень. Память святого Георгия отмечали 23 апреля и 26 ноября, святого Николая — 9 мая и 6 декабря. С ними связывали начало и окончание сель­скохозяйственных работ. Подобные варианты иконографии двух святых встречаются в иконописи более позднего времени, в частности на новгородской иконе первой четверти XVI века из собрания ГРМ и иконе XVI века из коллекции Художественного музея в Краснодаре. В художественных приемах иконы преобладает линейное решение. Мягкие текучие линии обрисовывают контуры фигур, подчеркивают единство ритмов. Цветовые сочетания лишены контрастов, моделировка ликов сплавленная, охрения ложатся тонкими слоями. Иконе свойственна смягченная интонация, предвосхищающая полные лиризма и ритмической гармонии образы эпохи Андрея Рублева.

Икона раскрыта в 1928—1929 в ЦГРМ.