Эскиз-вариант панно для Художественного (XVIII) отдела Всероссийской промышленной и художественной выставки в Нижнем Новгороде.

В 1890-х < > в живописи Врубеля тесно переплелись тенденции символизма и увлечение национально-романтическими исканиями, формированием «нового», «русского стиля» как национального варианта стиля модерн. Художника манила некая архаическая, окрашенная пантеизмом, тревожная и таинственная эпоха вещих птиц и леших, русалок, богатырей и вольных хлебопашцев с ее гармонией естественной жизни — «Пан», «Богатырь», «Морская царевна», панно «Микула Селянинович» (1896, местонахождение неизвестно). В панно «Микула Селянинович, полотне «Богатырь» его влекли своим «здоровьем», незамутненной чистотой седая старина, архаические эпохи родной истории, своего рода навсегда ушедший «золотой век». Это потребовало выработки нового, непривычного языка живописи, что отпугивало зрителей, критиков и заказчиков. / Владимир Круглов. Гениальный мастер Михаил Врубель // Михаил Врубель. К 165-летию со дня рождения. СПб, 2022. С. 11.

„Предшественником“ „Богатыря“ было обруганное в Нижнем Новгороде панно „Микула Селянинович“. В то время лишь В. Дедлов, назвавший холст „классическим произведением“, отметил „страшную мощь“, силу и экспрессию созданного образа. В этом полотне Врубель почти одновременно с Н. К. Рерихом („Вечер богатырства киевского“, 1895) обратился к мотивам седой славянской старины, но, кажется, раньше Рериха „увидел“ его „заклятия земные“, „дивьи камни“, проникся духом древности. „Богатырь“ — „оттуда“, из тех времен. Древность влекла мастера первозданной чистотой и духовным здоровьем, слиянностью человека с природой и Космосом. Изображен могучий и благородный воин, охраняющий родную землю от „злых ворогов“. Всадника в затканной магическими орнаментами одежде отличает величавое спокойствие, в детски чистых глазах светится мудрость. Его „архаический“ по облику конь чутко прислушивается к звукам земли. Человек и животное неотделимы от среды — погружающегося в ночную темь первозданного леса, обильно населенного доброй и зловещей живностью, цепко хранящего свои тайны.
Панно написано с типично „врубелевским“ пониманием большой формы — монументальной и декоративной одновременно. Оно готовилось автором для Международной выставки журнала „Мир искусства“ (1899), но Дягилев, боясь обвинений в декадентстве, решил не брать его. Когда он передумал и начал выпрашивать работу, Врубель был неумолим. В феврале 1899 года она вызвала скандал на выставке Московского товарищества в Москве. / Владимир Круглов. Наследие Михаила Врубеля в Русском музее // Михаил Врубель. СПб, 2006. С. 19 20.