В 1919 году Александр Лабас оставил Государственные свободные художественные мастерские, организованные на базе Строгановского училища, и ушел добровольцем на фронт. «Впереди неизвестное, новые события, новые впечатления. Мне было восемнадцать лет». Эта запись объясняет поступок молодого художника как романтический порыв физически ощутить, измерить пространство «взвихренной» страны, присутствовать при рождении будущего. Вместе со своими товарищами по бригаде художников Политотдела 3-й армии Восточного фронта Лабас писал плакаты, транспаранты, оформлял агитпоезда. 

Позднее, в 1928 году, он напишет картину «На Дальнем Востоке. Красноармеец», лирический портрет своего поколения. Хрупкий, интеллигентный еврейский юноша в пыльном шлеме-буденовке темным силуэтом замер на фоне заснеженных туманных далей. Кинематографическим наплывом приближена к зрителю плотная, замкнутая в себе фигура. Она кажется врезанной, вмонтированной в пробегающий вдали почти бесплотный пейзаж. В направленном внутрь себя взгляде, в позе юноши, скованного грубой шинелью, словно спрятанного в ней, – завороженная отстраненность. Он не столько присутствует, сколько грезит, вспоминает, видит внутренним взором строящихся в колонны людей, дома, устремленные вдаль дороги, кружащие в белесом, словно тоже заснеженном небе аэропланы. Образ «книжного мальчика», мечты которого обрели живую красочную плоть, – своего рода манифест художника. В нем он собрал основные образы своего творчества и утвердил себя создателем собственного мира, материалом для которого служит пропущенная через себя реальность. Сегодня перипетии гражданской войны на Дальнем Востоке поражают нас жестокостью и трагизмом. Художник был их свидетелем, но в его творчестве мы не найдем их отражения. «Мы вглядывались пристально в настоящее и представляли фантастику будушего», – слова, сказанные Лабасом, отражают мироощущение молодого поколения творцов постреволюционной эпохи.