"Строгановская школа" означает одно из направлений в русской иконописи конца XVI - 1-й четверти XVII в. Иконы так называемых "строгановских писем", отличаются малыми размерами, тонкой миниатюрной техникой и высоким мастерством письма. Само название "строгановские письма" обязано роду Строгановых, с которыми связаны возникновение и расцвет этого замечательного явления в русской иконописи.

Среди икон строгановской школы больше всего в собрании Русского музея икон, написанных мастером Михаилом. Годы его жизни неизвестны, а имя мы знаем только благодаря надписям на иконах. Во всех иконах встречаются темно-оливковые фоны одного тона, подчеркивающие сияние чистых и светлых красок и усиливающие драматизм изображаемых событий. Первоначально они входили в один праздничный чин, впоследствии оказавшийся разъединенным. Это иконы "Крещение", "Воскрешение Лазаря", "Вход в Иерусалим", "Жены-мироносицы у гроба", "Сошествие во ад", "Покров", "Успение".

В стилистических приемах автор во многом традиционен. Фигуры на его иконах не имеют той легкости и хрупкости, которые отличают большинство произведений других строгановских мастеров. Несмотря на малые размеры икон, в них еще сохраняется воспоминание о монументальной форме, сказывающееся в укрупненности фигур по сравнению со всем пространством иконной плоскости, в их несколько утяжеленных пропорциях.

Главный сюжет всегда занимает у Михаила центральное место на иконе. Вместе с тем ему, как и другим иконописцам-строгановцам, свойственно стремление показать последовательность событий, развернуть их во времени. Так, в иконе "Воскрешение Лазаря" он соединяет четыре эпизода, связанные с этим евангельским событием. Композиция развернута как бы в нескольких планах. Кульминационная сцена - воскрешение Христом его умершего друга и последователя Лазаря - дана в большем масштабе, чем остальные, и помещена на переднем плане. Предшествующие ей события - встречи Христа и его учеников сначала с Марфой, а затем с обеими сестрами - изображены среди уступов скал и в меньшем размере, что создает иллюзию удаленного пространства. Такой прием находит близкие аналогии в миниатюрах рукописей XVI в.

Смысл этих сцен раскрыт в словах Спасителя, сказанных им при встрече с Марфой: "Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет" (Иоанн, 11: 25). Дважды повторены и изображения вифанских иудеев, сопровождающих Марфу и Марию и присутствующих при чуде воскрешения мертвого - "да видят силу и власть божественную". Введение в композицию дополнительных эпизодов развивает и разъясняет идею воскресения мертвых, заложенную в основной сцене.