Произведение художницы Айши Галимбаевой «Дастархан» является шедевром казахского натюрморта. Вкус и любовное отношение к изображаемым вещам, проникновение в тихую жизнь предметов, отражение их колористических и фактурных свойств блестяще удалось художнице.

Как любовно она раскладывает на столе бесконечные богатства своей кухни: пышный солнечный хворост, золотистые абрикосы, крохотные аппетитные баурсаки, снежные россыпи сахара. Однако художнику мало внушительного и зримого перечисления лакомств. Живописец делает главным персонажем кухонного действа царственный войлочный қоржын с затейливым орнаментом. Стоящий справа кувшин, оттеняет жар красного холодными тонами, играя цветовыми рефлексами. Эффект взаимодействия теплого и холодного повторяется и во взаимосвязи белой скатерти и красной ленты басқұра (узорчатая вытканная тесьма для оформления юрты), замыкая цветовую композицию. Художник стремится наглядно продемонстрировать свое мастерство, экспериментируя с красочными аккордами и ритмическим узором.

В советское время работа с «мертвой натурой» стала своеобразной художественной нишей, в которой можно было заниматься чистой живописью. Никакой другой жанр не имел такой свободы от литературы и идеологии. Не случайно, самые плодотворные для развития этой живописной области периоды – французский кубизм и русское беспредметное творчество.

Айша Галимбаева внесла огромный вклад в развитие живописи предметов в нашей стране. Она долго и упорно работала над техническим совершенством, которое затем переходило в абсолютно точно найденное ощущение полнокровного существования вещей.

Решение колористических или композиционных задач ничуть не ослабило эмоционального накала, царящего в полотне. Какое буйство рефлексов обнажает при более внимательном взгляде белая скатерть, как торжественно возвышается пирамида из хвороста, насколько естественной и полезной видится старинная утварь!

Мастер никогда не занимала активную, «захватническую» позицию по отношению к вещам. Ведь для того, чтобы попасть в натюрморт «цветы должны быть срезаны; плоды и фрукты – сорваны; звери и птицы – убиты; рыбы и морские животные – выловлены» (И. Данилова). А у Галимбаевой для того, чтобы очутиться в картине, нужно испечь хворост, сделать варенье, сшить қоржын. Созидательная деятельность ставится во главу угла.

Серия натюрмортов складывается у нее в единую картину, живописец будто создает домашнюю сагу о жизни в кругу любимых вещей и занятий. Галимбаева с усердием рачительной хозяйки не устает заполнять пространство картин попавшими в поле ее зрения хозяйственными объектами. Зритель тоже попадает в плен ее «собирательства», поддаваясь доверчиво раскрытой ему красоте будничных предметов.

Пристрастие к изображению образцов народно-прикладного искусства совпадает с тонким пониманием красоты узора, любви к звучности краски. Декоративизм Галимбаевой, умение передать пластическую ценность вещи берут свое начало в творчестве народных мастериц с их страстью к насыщенному цвету и орнаментальному его толкованию.

Тихая жизнь вещей, таким образом, оборачивается у нее триумфальным показом национального вещного мира, утверждением его суверенности и приближением к обобщенным символам бытия.