Среди картин замечательного русского художника М.В. Нестерова есть несколько полотен, связанных между собой образом запечатлённого на них священника Леонида Фёдоровича Дмитриевского, с которым М.В. Нестеров познакомился в Армавире в 1918 году.

 В то время в Армавире находилась семья художника, и Нестеров приехал, чтобы забрать родных в Москву. Однако события гражданской войны на юге России отдалили отъезд Нестерова до 1920 года, и возвращение в столицу стало возможным только после установления Советской власти на Кубани. Оказавшись в такое сложное время и так надолго вдали от своего любимого города, от привычного окружения, тяжело и болезненно переживая происходящее в стране, Нестеров, будучи глубоко верующим человеком, не мог не прийти в храм. Именно там и состоялось знакомство художника и отца Леонида, переросшее в тёплые и душевные отношения. Встретились два человека высокой духовности и нравственности. Нестеров к тому времени был известным всему миру выдающимся русским живописцем. Несмотря на существенную разницу в возрасте (Нестеров был старше отца Леонида на 13 лет), их многое объединяло и сближало. М.В. Нестеров происходил из интеллигентной купеческой семьи с религиозно-патриархальным укладом. Леонид Фёдорович Дмитриевский (1875 – 1963) был священнослужителем по меньшей мере в шестом поколении. Окончил Казанскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия за сочинение «Основные начала нравственного учения св. Иоанна Златоустаго». Жена отца Леонида, Вера Васильевна, окончила Владимирское епархиальное училище, получила образование высокого уровня, прекрасно играла на фортепиано, владела французским и немецким языками. Отец Леонид и Вера Васильевна благодаря своей образованности и интеллигентности были уважаемыми людьми в городе. В круг их знакомых входили прекрасные люди педагоги, врачи, композитор духовной музыки Я.А. Шевцов.

 Дом, в котором жил Нестеров в Армавире (ул. Розы Люксембург, 253), находился недалеко от дома отца Леонида, служившего тогда в Николаевской церкви.

 В последовавший за октябрьской революцией 1917 г. период гражданской войны М.В. Нестеров стал свидетелем кровавых событий на юге России, в эпицентре которых вплоть до 1920 г. оказался Армавир. За это время в Армавире трижды менялась власть. Части Таманской армии, пре- следуемые армией генерала Деникина, уходя из Армавира, оставили здесь сотни больных и раненых. Белогвардейцы, захватив Армавир, всех раненых, больных и пленных красногвардейцев по приказу Деникина поместили в городской тюрьме и в подвалах штаба генерала. Условия содержания были ужасными, свирепствовал тиф, люди десятками умирали без медицинской помощи, еды и питья. Отец Леонид, будучи верным священническому долгу, всю свою деятельность подчинил принципам человеколюбия, оставаясь духовным пастырем не только для своих прихожан, но и для всех страждущих, независимо от их происхождения, вероисповедания и политических убеждений. Добившись приёма у Деникина, отец Леонид убедил его проявить милосердие к несчастным, поступить по-христиански и получил согласие генерала открыть подвалы и разрешить всем желающим горожанам забрать находящихся там людей по своим домам для ухода и лечения.

 Случилось так, что на Кавказе М.В. Нестеров тяжело заболел, долго и с трудом поправлялся. Тёплое участие и духовная поддержка со стороны отца Леонида помогали художнику пережить это сложное время.

 Для семьи Дмитриевских годы гражданской войны были трагическими. Объявленные «контрреволюционерами и саботажниками», представители православного духовенства подвергались гонениям и издевательствам «со стороны людей, потерявших веру в бога и совесть [1], вплоть до ожесточённого истребления. В 1919 г. от рук красногвардейцев погиб (был зарублен саблями) брат отца Леонида Григорий Фёдорович, священник Покровской церкви села Соломенское  Ставропольской Епархии. Сам отец Леонид чудом избежал расправы, его спас белый офицер. Всё это, а также боязнь за жизнь своих детей, сильно повлияло на cупругу отца Леонида, Веру Васильевну. Она умерла от сердечного приступа в 1919 г. Боль утраты близкого человека была хорошо знакома и М.В. Нестерову, более чем за 30 лет до этого пережившему смерть жены.

 Помимо душевных человеческих отношений отца Леонида и М.В. Нестерова объединяли, прежде всего, переживания и размышления о судьбах Родины и русского народа.

 Угроза преследований, страх за свою жизнь и жизнь близких долго оставалась реальностью для представителей духовенства и религиозных мыслителей, к коим относились Л.Ф.  Дмитриевский и М.В. Нестеров. Подтверждением  тому может служить арест М.В. Нестерова в 1920-е годы в связи с его дружбой с религиозными философами общества памяти Вл. Соловьева.

  Оказалось, что у отца Леонида и М.В. Нестерова были общие знакомые. Среди них - архиепископ Антоний (Храповицкий), портрет которого художник написал в 1917г., за год до своей поездки на Кавказ. Нестеров был знаком с о. Антонием с 1890-х годов. Как раз на это время  приходится ректорство тогда ещё епископа Антония в Казанской Духовной Академии (1894 - 1900г.г.), студентом которой в 1896-1900г.г. был Дмитриевский Леонид Фёдорович. Учёба в Академии осталась самым светлым воспоминанием  отца Леонида. По его словам это была \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"счастливая пора, незабвенное время\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\".

 Питая глубокое уважение к отцу Леониду, ко Дню его Ангела Нестеров написал акварель «Покров Богородицы». Эта акварель повторяет надалтарную роспись Покровского храма Марфо – Мариинской обители г. Москвы, созданную Нестеровым в 1908–1911 гг. Дарственная надпись на оборотной стороне акварели гласит: «Глубокочтимому отцу Леониду Фёдоровичу Дмитриевскому на добрую память в день его ангела 1920 г. 16 апреля. Михаил Нестеров».

Несмотря на то, что творческая деятельность М.В. Нестерова в Армавире практически замерла, художник создал несколько  работ, среди которых три  рисунка: «На берегу», «Море», «Армавирский дворик»[2], портретные этюды, написанные с отца Леонида, «привлёкшего Нестерова своей тонкой душевной организацией и выразительной внешностью»[3] , к будущим картинам: «Странники», «Путник», «Пророк», «Страстная седмица.

 Один из рисунков М.В.Нестерова с изображением отца Леонида какое-то время хранился у Леонида Фёдоровича и впоследствии был им подарен одной из прихожанок Троицкой церкви. В 2012г. потомки этой прихожанки передали рисунок семье Дмитриевских.

После отъезда М.В. Нестерова из Армавира его отношения с отцом Леонидом продолжились в переписке, к сожалению, не сохранившейся (изъята при аресте Л.Ф.Дмитриевского в 1935г). Гонения на православную церковь и священников, начатые после революции 1917 г., особенно усилились в 1922 г. во время голода в Поволжье. Под предлогом помощи голодающим изымались церковные ценности: иконы, священные сосуды, книги и т.д. У священников также отбирали всё ценное. У отца Леонида конфисковали мебель, фортепиано, золотой крест с украшением, серебряный крест (награды за заслуги перед церковью). Время было трудное и страшное. Судебные процессы коснулись практически всех священнослужителей. Отец Леонид не был исключением. Его семь раз арестовывали. Время арестов приходилось на большие церковные праздники. Многие прихожане, не страшась последствий, собирались под стенами НКВД и ждали освобождения своего духовного пастыря. В 1935 г. отец Леонид был в очередной раз арестован, осуждён особым совещанием  НКВД по статье 58.10 и отправлен в ссылку в г. Каргополь на три года. Конечно, ни о какой возможности сохранения писем не могло быть и речи, поскольку это могло отразиться на судьбах людей, связанных перепиской с отцом Леонидом.

 Единственная после армавирского периода общения встреча Л.Ф. Дмитриевского с М.В.  Нестеровым состоялась в Москве в квартире художника на Сивцевом Вражке, где отец Леонид останавливался всего лишь на одну ночь по пути возвращения из каргопольской ссылки. Приехав к Нестерову под покровом темноты, избегая людных мест, пряча, по возможности, от посторонних взглядов свою бороду, дававшую повод для подозрений, отец Леонид покинул квартиру художника засветло.

Необходимо было обладать большой смелостью и человечностью, чтобы приютить у себя на ночь священника, пусть даже возвращающегося после отбывания наказания. Вероятно, отношения Нестерова и отца Леонида выходили за рамки реалий того времени, стояли выше опасений, хотя и небезосновательных, за свою жизнь. Ведь известно, что в 1938 году М.В. Нестеров был арестован и провёл две недели в Бутырской тюрьме. Зять художника был обвинён в шпионаже и расстрелян, дочь Ольга отправлена в ссылку. На долю отца Леонида и М.В. Нестерова выпала общая для представителей интеллигенции и духовенства тяжелая участь потенциальных «врагов народа», однако, взаимное глубокое уважение и добрые человеческие отношения ценились и ставились выше собственной безопасности.

Самые значимые произведения М.В. Нестерова были посвящены теме пути к Богу. Художник так писал об этом: «У каждого свои «пути» к Богу, своё понимание его, свой «подход» к нему, но все идут к тому же самому, одни только спеша, другие – мешкая, одни впереди, другие позади, одни радостно, не сомневаясь, другие серьёзные, умствуя». В поисках образа Христа художник обращался к теме странствующего путника, воплощением которой в ряду других явилась картина «Путник», о содержании которой Нестеров писал: «Летний вечер, среди полей по дороге идут и ведут беседу Путник и крестьянин, встретившаяся женщина приветствует Путника низким поклоном. Вот и всё. Картина невелика – аршина полтора: она одна из нового цикла задуманного, самая небольшая и по размеру, и по содержанию» (Письмо А.А. Турыгину, 1921).  Была ли реализована художником описанная идея в первоначальном виде, неизвестно. Во всяком случае о местонахождении соответствующего варианта картины с фигурой мужчины нет никаких сведений. В варианте 1922г. художник заменил фигуру крестьянина на крестьянского мальчика. На картине изображён, казалось бы, простой странник в лаптях и с посохом. Однако в облике Путника есть что-то, что обращает на себя внимание и благодаря чему в нём невольно угадывается образ Христа. Это и характерные тонкие черты лица, и выразительная кисть опущенной руки, и всё-таки не совсем обычная для простого человека одежда – подрясник, надеваемый под церковное облачение. Его образ насыщен светом, переданным также и в облике идущего рядом с ним мальчика. Легкость образу Путника придаёт тонкий посох в его руке, едва ли могущий служить опорой в долгом пути. Однако он не производит впечатления гнущейся тростинки: поразительно прямой и упругий, он олицетворяет внутреннюю уверенность человека, создаёт ощущение внутреннего стержня, ощущение той веры, что помогает преодолевать многотрудный путь. 

Продолжением темы начатого цикла стала картина «За Волгой» 1922 года. В центре картины пейзаж: две берёзки на берегу реки, мимо которых уже прошли странники. Белые тонкие стволы берёз, тихая водная гладь перекликаются со светлым обликом одного из путников, от которого  исходит спокойствие и умиротворенность в противовес его собеседнику, порождающему ассоциации с дальним мрачным берегом душевных терзаний. И от этого берега, от тревог и смятений постепенно уводит путников по долгой извилистой дороге мирная беседа. «Я избегал изображать так называемые сильные страсти, предпочитая им наш тихий пейзаж, человека, живущего своей внутренней жизнью в объятьях матушки-природы» – писал М.В. Нестеров.

В другом варианте «Странников» (1922 ) рядом с путником изображена девушка-крестьянка, смиренно несущая свой груз сомнений и тревог по пути искания Бога. 

 Фрагмент одного из вариантов картины «Странники» с изображением о. Леонида хранился до 1980г. в семье Дмитриевских.  Сама картина была уничтожена Нестеровым, а изображение о. Леонида художник собственноручно вырезал из полотна  и передал о. Леониду через их общего знакомого, учителя рисования Жукова, приезжавшего к М.В.Нестерову в Москву в конце 30-х годов. В настоящее время упомянутый фрагмент и акварель «Покров Богородицы» переданы в Художественный музей г. Краснодара, а один из вариантов картины  «Странники» с фигурой мужчины находится в частной коллекции, первоначально семьи Л.А.Руслановой. 

 В Армавире Нестеров задумывает работу, осуществить которую ему удаётся только в 1932 г. Это картина «Страстная седмица». О работе над ней художник писал: «Работаю одну вещь, задуманную лет 14 назад. Работаю с увлечением. Такую напишу, какую ты, как говаривал Иван-натурщик \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"во щах не хлёбывал\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\",...» (письмо А.А. Турыгину, 24.10.1932). В другом письме художник снова возвращается к своей картине, говоря, что \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"она хорошая по теме, а ведь твой Репин этому делу (теме) придавал немалое значение, да и мы старые передвижники от тем не бежали, понимая их по своему, по-русски, соответственно своему времени. Моя тема, типичная моя тема. Она, конечно, имеет все элементы, из которых можно сложить мою художественную персону. Тут есть и русский пейзаж, есть и \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"народ\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\", есть и \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"кающийся\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\" (чёрт ли в том) интеллигент, всё есть, а есть ли, или будет ли соответственное уменье- это посмотрим, когда хорошая картина будет кончена\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\".[письмо А.А. Турыгину, 1.02.1933] 15 марта 1933 г. Нестеров сообщил в письме А.А. Турыгину: «Кончил картину, что носил во чреве своём с 19 г. Как будто что-то вышло и чего-то не вышло. Показывал кое-кому, одобряют, говорят, что глубоко, а чёрт ли в том, если только \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"глубоко\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\". Не так ли?».

 Написанный в Армавире этюд к картине с изображением отца Леонида хранился в частной коллекции дочери художника Н.М. Нестеровой. Сама же картина находится в Церковно – археологическом кабинете Московской духовной Академии в Сергиевом Посаде. На ней отец Леонид изображён в образе священника. Рядом с ним – крестьянин и две женщины. Справа – фигуры Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского и безутешная мать с детским гробиком, устремившая свой взор на лик Христа. Каждый из них пришёл к Христу: одни – с болью, тоской и душевными терзаниями, другие – с покаянием и смирением, кротко склонив голову, и каждый прошёл свой путь, «полный великих подвигов, заблуждений и откровений» (Письмо А.А. Турыгину, 10.10.1915).

  Что же касается картины Нестерова «Пророк», то она не сохранилась  - была уничтожена автором.  Известен этюд  «Священник в белой рясе», 1918г., который выставлялся на выставке, посвящённой 100-летию М.В.Нестерова в Москве в 1962г. (указан в каталоге выставки).

 В настоящее время из картин М.В. Нестерова с изображением отца Леонида можно увидеть лишь «Страстную Седмицу» в Церковно-археологическом кабинете Духовной Академии (Сергиев Посад). Остальные хранятся в запасниках музеев и частных коллекциях.+

 Примечания

1. Дело No5 и No10. Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков, состоящая при главнокомандующем вооружёнными силами на юге России. Сведения о злодеяниях большевиков в отношении Церкви и её служителей в Ставропольской епархии.
2. 3.   В.Захаров, ст. «Михаил Васильевич Нестеров на Кубани», журнал «Родная Кубань», №1/2001
3. Э.  Хасанова. Религиозная проблематика в живописи М.В.  Нестерова советского периода. // Известия Уральского гос. Университета № 35, 2005г. Гуманитарные науки, выпуск 9.

Автор исследования и статьи правнучка отца Леонида Фёдоровича Дмитревскгого Ирина Погорелова.

http://acmus.ru/news/stati/mvnesterov_strastnaya_sedmica/index.php