В 1912 году на выставке «Мира искусства» экспонируется полотно «Купание красного коня» (1912), шедевр Петрова-Водкина и, как показало будущее, одно из эпиграфических произведений своей эпохи. Поместив полотно на центральной стене, организаторы выставки подчеркнули декларативный характер произведения Петрова-Водкина. «Оно, — писал позднее о «Купании красного коня» критик Всеволод Дмитриев, — показалось пламенем высоко поднятого знамени, вокруг которого можно сплотиться, показалось первым ударом близкого к искусству перелома…»*. Уже вступили на арену творческих битв эпатирующие публику «Бубновый валет», «Союз молодежи» и «Ослиный хвост». Недавний законодатель вкусов, обновленный «Мир искусства», стремясь сохранить лидерство, привлекал в свои ряды молодежь: Наталья Гончарова и Михаил Ларионов, Марк Шагал и, наконец, Кузьма Петров-Водкин. Его «Купание красного коня» было воспринято как откровение. Художник органично соединил множество традиций, выразил смысл в новых формах, где классицизм органично уживался с формальным экспериментом, а символизм образов не противоречил глубокой содержательности. Столь же органично в его произведении соединились жизненные впечатления и монументальность пластического решения. <...>  

«Купание красного коня» — это картина-аллегория, живописная притча. К подобному решению художник пришел не сразу. Сохранившиеся рисунки, эскизы и фотография первого варианта (всего их, как утверждал автор, было три) полотна свидетельствуют о том, что в основе были непосредственные впечатления от сцены купания коней на Волге в Хвалынске. Петрову-Водкину позировали двоюродный брат Шура и конь Мальчик, но это едва ли возможно почувствовать в окончательном варианте картины. Постепенно художник все более удаляется от конкретности. При этом он умело вписывает отдельные бытовые детали в контекст эпического повествования. Увиденная сцена переплавляется в действо, особенности которого указывают на вневременность происходящего, напоминая одновременно икону с образом Святого Георгия и фрески Доменико Гирландайо. В застывшей динамике композиции, которую «взрывает» окрашенная яркой киноварью фигура коня, заключен выразительный диссонанс, рождающий чувство тревоги и смутных предчувствий. «Скрытый сюжет» — это выражение Петрова-Водкина — заставляет зрителя соучаствовать в создании образа. Много позже современники, да и сам художник, подчеркивали пророческий характер образа, как предвидение войны и революции. Вспомним, что в 1912–1913 годах Павел Филонов напишет своего всадника на красном коне («Россия после 1905 года»), Василий Кандинский — «Святого Георгия» (1911), и скачущий всадник станет символом целого движения. Ольга Мусакова. Мгновения вечности // Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. СПб. 2018. С. 8.

 * Дмитриев В. «Купание красного коня» // Аполлон. 1915. № 3. С. 15. Цит. по: Сарабьянов Д. Русская живопись конца 1900-х — начала 1910-х годов. Очерки. М.: Искусство, 1971. С. 33.

«Купание красного коня» – шедевр зрелого стиля художника. Петров-Водкин преображает реальность, возвышая бытовой сюжет до уровня символического значения. Эта картина очищена от всего случайного, незначительного. Условность художественного языка не мешает мастеру добиться эмоциональной выразительности. В этой сцене, несмотря на динамику и разнонаправленное движение фигур второго плана, есть ощущение вечности.

Всадник и его красный конь составляют единое целое, и в то же время хрупкость и беззащитность тела юноши контрастирует с мощью коня, живой взгляд которого словно гипнотизирует зрителя. 

Здесь очевидны традиции древнерусского искусства в понимании цвета, образном строе. Конь красного цвета часто встречается в иконах. Кроме того, Петров-Водкин словно полемизирует с импрессионистическими приемами живописи, под обаянием которых находились в ту пору многие мастера. Его не интересует ни кубистический принцип разложения формы, ни стремление к передаче движения у футуристов. Творчество Петрова-Водкина отражает поиски синтеза, монументальной обобщенности, что было актуально для искусства 1900–1910-х годов. Этот путь образно обозначил известный русский поэт-символист начала ХХ века Вячеслав Иванов словами – «живопись хочет фрески».