Чарка и ковш (БК-2991), как свидетельствуют надписи на них, принадлежали Максиму Яковлевичу Строганову, внуку основателя торгово-промышленного дома Строгановых Аники Федоровича и сыну одного из трех его сыновей — Якову. Кованая чарка — неглубокая, без ручки ― скорее, служила чашей. Об этом говорит и ее большой диаметр. В отличие от ковша, она сплошь орнаментирована чеканным узором. На дне в четырехлепестковой розетке награвированы две мужские головы в окружении лавровых венков. Одна представлена в трехчетвертном повороте, вторая на ее фоне в профиль. Между лепестками розетки — резные букетики в чашах, а в лепестках в прямоугольных рамках — исполненная резьбой надпись вязью: ЧАРЬКА / МАКЪСИМА / ЯКОВЛЕВА С[Ы]НА / СТРОГАНОВА. Обрамляет всю композицию кольцо плетенки из перекрещенных под острыми прямыми углами жгутов. По бортам чаши на фоне черни прочеканены узкие вытянутые ложки, изогнутые наискось, словно узкие лепестки цветков. Каждая пятая из них расширена и украшена вьющейся лозой, позолочена. По венцу чаши на канфаренном фоне — чеканный золоченый орнамент вьющейся лозы. Сам тип и отчасти декор чаши восходит к молдавским чашам XVI века и сербским XVI–XVII веков, испытавшим воздействие искусства Ближнего Востока (Постникова-Лосева М. А. Серебряные изделия ювелиров Сербии и Дубровника XIV-XVIII веков в музеях Москвы и Ленинграда // ДРИ. М., 1975. С. 186–187. Ил. на с. 187.; Уханова, 1997. С. 18‒32). Также нельзя не заметить, что две мужские головы на выпуклой мишени чаши выглядят реалистичными, портретными. Однако первые условные иконные портреты (парсуны), далекие от реальности, возникают на Руси в XVI веке, распространяются в последней трети XVII века, собственно же портретная живопись и портреты на серебре появляются лишь в начале XVIII столетия. В искусстве Западной Европы реалистичные изображения людей, напротив, создавались с эпохи Возрождения. Поэтому портреты на чарке не могли быть сделаны русским мастером.

В орнаментике чаши присутствуют цельность и единство декоративных приемов. Фон мишени, расширенных ложек и бордюра по венцу одинаково канфарен. Ему противопоставлена блестящая поверхность серебра на мужских портретах, растительных узорах и гладких ложках, что делает чашу особенно выразительной. С высоким мастерством исполнены чеканные и гравированные орнаменты. Все это позволяет отнести чашу к замечательным произведениям искусства.

Принадлежала Максиму Яковлевичу Строганову.

С. М. Новаковская-Бухман // Осень русского Средневековья. СПб, 2018. С. 32-33.