Большую роль в формировании живописного языка Сарьяна сыграло его путешествие в Египет, Иран, Турцию (1910–1911).

«26 февраля 1910 года я выехал морем из Севастополя в Константинополь. <...> Мы причалили к пристани. Сейчас же палуба парохода заполнилась людьми. <...> Из порта мы направились прямо в Галату. По улицам двигались толпы людей. <...> Мы шли по улице, которая, кажется, называлась Юксек Калдирим, по направлению к отелю «Исмит». Оглушённые гудками недалёких пароходов и уличным шумом, мы с трудом продвигались по узким улицам сквозь толпы мужчин в красных фесках и женщин в чадрах». Сарьян М. С. Из моей жизни. М, 1990. С. 72-74.

«Я скоро оправился после утомительного путешествия. Подолгу бродил по городу, набрасывая этюды к будущим картинам или, вернувшись домой, рисовал то, что осталось в памяти от дневных впечатлений. Нужно сказать, что этот метод работы (не писать непосредственно с натуры) и моя склонность к символике и фантастике очень мне помогли. Я выбирал и изображал самое главное и нужное, самое типическое, без мелочей. Любил я очень солнце, жару и не выносил ветра, поднимающего пыль и мешающего работе». Сарьян М. С. Из моей жизни. М, 1990. С. 75-76.

«Иногда, когда что-нибудь не удавалось, я вновь ездил в ту же местность для углубления своих впечатлений, получения нового импульса и для самопроверки. Кроме тематических, пейзажных и других задач в работах этого периода передо мной стояла проблема — возможно ясней и лаконичней передать на картоне палящий зной солнечного света и связанную с этим контрастность цвета». Сарьян М. С. Из моей жизни. М, 1990. С. 82.