Синтетические по своей природе произведения Кустодиева пронизаны высоким гуманистическим смыслом. Его «провинция», исполненная добродушия, чистосердечности и справедливости – всегда антитеза Петербургу и большим промышленным городам. Это – своего рода грезы о патриархальном мире, полном гармонии и своеобразной красоты. Картины исключают существование нищеты и пьянства, скопидомства и стяжательства, грубости и невежества. Они «очищены» от всего негативного, добры, поэтичны, никого никогда не поучают, полны уважения к зрителю и изображаемой жизни – успокоенной, самодостаточной, устроенной по «от века» чтящимся законам и традициям, слегка ограниченной и потому вызывающей ироническую улыбку автора.

Здесь ценят здоровье и красоту, живут слегка напоказ, любят яркое, искусное, слегка вычурное и чрезмерное, безжалостно переиначивая столичные новинки. Герои Кустодиева гармонично существуют в природной среде. Она изображается всегда в самый яркий момент своего бытия – в свете полудня, в день инея, в нарядном осеннем уборе. Как в картинах старых мастеров, пейзажи художника густо, до самого горизонта населены человеческими жизнями. Здесь не бывает будней. Чаще всего персонажи изображаются в праздники или в момент предвечернего сладостного «ничегонеделания»... Автора волнуют любые проявления жизненной силы, он любуется дородностью и грацией («Купчихи», 1912; «Купчиха с покупками», 1920), здоровыми и крепкими телами купальщиц... Круглов В.Ф. Кустодиев: между лирикой и гиперболой // Борис Михайлович Кустодиев. К 125-летию со дня рождения. СПб, 2003. С. 37-38.