В 1910–1911 годах Петров-Водкин увидел расчищенные иконы, вновь заигравшие яркими красками. Зимой 1912 года вместе с художником Александром Савиновым он едет в Ферапонтово, чтобы увидеть фрески Дионисия. Неоднократно художник посещал Новгород, Псков и их окрестности. Нельзя забывать и о том, что с самого начала своего творческого пути он исполнял заказы для церквей. <...> Без сомнения можно утверждать, что работа Петрова-Водкина в монументальной живописи повлияла на его станковые произведения. Вместе с тем с успехом осуществлялась и обратная связь, результатом которой были неожиданные «прочтения», несколько отличные от строгих канонов пластические ходы в воплощении библейских и евангельских сюжетов. Достаточно вспомнить «Распятие» для Крестовоздвиженской церкви в Хвалынске. Петров-Водкин исполнил ее по просьбе настоятеля церкви, где происходило его венчание с Марией Йованович, воспитанницей католического пансиона при монастыре. Фреска была платой за недопустимый с точки зрения ортодоксальной церкви брак. Образ Христа в «Распятии» типологически сближается с подобным образом в полотнах художников Северного Возрождения, но лик Христа, как и композиция в целом, говорит о том, что Петров-Водкин воплощает в первую очередь свои собственные мысли о Боге как о богочеловеке: распятый на кресте Христос словно парит над окружающим миром. И мир этот удивительно похож на милый его сердцу Хвалынск. Один из эскизов фрески, хранящийся в отделе рисунков Русского музея, еще более далек от канона, можно допустить, что он рассматривался как этап в сложении образа: на кресте распят простой деревенский парень. Ольга Мусакова. Мгновения вечности // Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. СПб. 2018. С. 10.