Эскиз картины «Боярыня Морозова» (1887, ГТГ)

Графическое наследие Сурикова обширно и насчитывает сотни листов, среди которых не только эскизы и этюды к его большим полотнам, но и работы в разных жанрах, имеющие самостоятельное значение: пейзажи, портреты, бытовые сцены, натюрморты, иллюстрации к литературным произведениям и популярным изданиям, карикатуры, не лишенные остроумия и политической остроты. Павел Климов // Василий Суриков. К 175-летию со дня рождения. СПб, 2023. С. 20. 

Тема трагедии яркой, незаурядной личности звучит и в «Боярыне Морозовой», следующем <после картины «Меншиков в Березове» (1883, ГТГ)> большом полотне Сурикова, ставшем, возможно, вершиной его творчества. В этой картине наглядно обнаружилось представление художника об идеальном историческом герое как о человеке глубокой веры, железной воли, высокой жертвенности и огромной внутренней свободы. Это представление отнюдь не являлось надуманным, книжным, а было, если можно так сказать, «почвенным», сформированным на родине художника, в Сибири, населенной потомками казаков, каторжников, раскольников, ссыльных бунтарей и разношерстного вольного люда, бежавшего туда от диктата центральной власти.

В боярыне Федосье Морозовой, виднейшей деятельнице русского раскола и сподвижнице протопопа Аввакума, Суриков увидел образец того подлинного, безусловного героизма, главный и единственный источник которого — вера в правоту своих убеждений и святость своего дела.

В сюжетную основу картины Суриков положил эпизод, когда боярыню везут по улицам Москвы в тюремное заточение, где она примет мученическую смерть. Как и в «Утре стрелецкой казни» (ГТГ), художник шел по пути создания «хорового» произведения, отмеченного полифонией разнообразных и выразительных характеров. Однако в этом случае работа получила композиционный и смысловой центр: среднюю часть полотна занимают простые деревянные сани с опальной боярыней, которую провожает высыпавший на заснеженную московскую улицу пестрый люд. Придав положению саней диагональное направление, Суриков привнес в композицию динамику движения, усиленную живой, шевелящейся, наполненной эмоциями толпой.

Работая над картиной, художник исполнил множество этюдов, добиваясь конечной выразительности каждого персонажа. Многие из них, как, например, юродивый, девушка в платке и синей шубке, странница с посохом и ряд других, являют собой поистине собирательные образы — те безусловно точные обобщения, каждое из которых емко и выразительно очерчивает целое явление русской исторической жизни. Но самой большой удачей Сурикова оказалась сама боярыня Морозова — неукротимая, бесстрашная, способная воодушевить толпу и повести за собой. И недаром суриковский образ боярыни вызывал у современников ассоциации с революционерами, борцами за народную свободу. Павел Климов // Василий Суриков. К 175-летию со дня рождения. СПб, 2023. С. 11-12.

* Василий Иванович Суриков. Письма. Воспоминания о художнике / Вступ. ст. С. Н. Гольдштейн, Н. А. Радзимовской. Сост. и коммент. С. Н. Гольдштейн, Н. А. и З. А. Радзимовских. Л.: ЛО «Искусство», 1977. С. 170.