Общий подъем графического искусства в стране и Ленинграде в 1920-х диктовал и Кустодиеву перенос акцентов в его творчестве… В любимой технике туши он создает в это время иллюстрации к «Штопальщику» и «Леди Макбет Мценского уезда» (1922), делает рисунки для альбома «Русь. Русские типы Б. М. Кустодиева» (1923), делает эскизы плакатов «Город – мануфактуру, деревня – хлеб» (1925) и другие. Круглов В.Ф. Кустодиев: между лирикой и гиперболой // Борис Михайлович Кустодиев. К 125-летию со дня рождения. СПб, 2003. С. 33.

Как другие мирискусники мечтавший о воспитании искусством, исправлении нравов красотой, он теперь не только пишет картины, оформляет спектакли и книги, но и много работает непосредственно в области идеологической пропаганды – иллюстрирует книги о Ленине, делает календарные стенки, лубки, плакаты, альбомы для раскраски на тему «Труд», несшие в массы большевистские лозунги и разъяснявшие их, помогавшие утверждению новых принципов человеческих отношений в стране. Именно его, а не «ранних» мирискусников или передвижников, «бубновых валетов» или неопримитивистов индивидуальная стилистика была понятна народу и потому востребована в новой жизни. Его переписка с издательствами содержит деловитое обсуждение множества разрабатываемых новых тем. И хотя время от времени он жаловался близким на то, что заказы душат его, мешают работать над «сокровенным», кажется, что по собственной воле он создает эскиз триптиха «Радость труда и отдыха» (1927), разрабатывает проект убранства зала отдыха с панно на тему труда, с медальонами, изображающими героев труда, что позже выродится в пропагандистские панно и плакаты, в стандартные «красные уголки» и «ленинские комнаты». Круглов В.Ф. Кустодиев: между лирикой и гиперболой // Борис Михайлович Кустодиев. К 125-летию со дня рождения. СПб, 2003. С. 44.