Степан Разин (1630–1671). Родился в станице Зимовейская на Дону (там же позднее родился Емельян Пугачев). Донской казак, атаман. В 1662–1663 годах командовал казачьими войсками в походе против Крымского ханства. В 1667 году собрал большой отряд, с которым совершил путешествие вверх по Дону, занимаясь грабежом зажиточных поселений («поход за зипунами»). В 1667–1669 годах предпринял так называемый персидский поход на города западного побережья Каспийского моря, разбил иранский флот. Убийство атаманом дочери погибшего персидского флотоводца Менедхана, 15-летней персидской княжны, стало сюжетом песни «Из-за острова на стрежень». В 1670–1671 годах был предводителем крупнейшего в истории допетровской России восстания. 6 (16) июня 1671 года четвертован на Красной площади в Москве. Герой фольклора, профессиональной поэзии и первого российского кинофильма (1908). А. С. Пушкин в одном из писем замечал: «Стенька Разин, единственное поэтическое лицо русской истории». Юлия Ходько // Электронный каталог «Герои и злодеи русской истории». СПб, 2010. С. 151.

Атаман Степан Разин — предводитель крестьянского восстания, охватившего в 1669-1671 годах все Поволжье. Восстание было жестоко подавлено, а Разин был публично казнен в Москве. Личность Разина оставила глубокий след в народной памяти — о нем создавались песни и сказания, с ним были связаны мечты о лучшей и свободной жизни. И потому, наверное, не случайно, Суриков направляет струг атамана в бескрайний волжский простор.

Грандиозная фигура Сурикова как исторического живописца часто заслоняет его портретное творчество. Но вряд ли будет преувеличением сказать, что все картины художника на сюжеты из русской истории в высшей степени «портретны». Их основу составляет именно портретный материал, тщательно переработанный в искомые образы. Лицо, по выражению Т. Л. Карповой, у Сурикова «становится искомым „замковым камнем“ картины, ее нервом»*. Подобный метод работы, когда Сурикову приходилось просматривать бесчисленное множество лиц, делать с них десятки и сотни подготовительных этюдов, первоначально ослаблял интерес художника к портрету как к самостоятельному жанру. Там же. С. 17.

* Карпова Т. Л. Портретная концепция В. И. Сурикова // В. И. Суриков. Близкое былое [Сборник материалов конференции «В. И. Суриков и художественная культура его времени»] / Ред.-сост. Т. Л. Карпова. М., 2009. С. 147.

Успехи при Дворе отнюдь не сделали Сурикова придворным мастером, о чем красноречиво говорили его дальнейшие творческие планы. В них он поспешил снова обратиться к дорогой ему истории казачества, с которым чувствовал свою неразрывную родовую связь вплоть до того, что, по воспоминаниям художника Василия Рождественского, даже сидел «прямо, собранно, как казак в седле»*. Согласно своей концепции не судить, а прозревать, «угадывать» историю, Суриков на этот раз обратился к воссозданию образов антиподов Ермака — тех, кто, возмущаясь несправедливостью социального устройства, бунтовал против государства и расшатывал его устои. Тема эта в начале 1900-х годов, то есть в преддверии бурных революционных событий, все более обретала актуальность, но, конечно, уже не сулила лавров в официальных кругах, тем более что современное Сурикову казачество уже давно воспринималось верным слугой «царю и Отечеству» и силой сугубо реакционной. Художник, работая над образом Разина, постепенно эволюционировал от романтического представления о нем как популярном фольклорном персонаже известной песни «Из-за острова на стрежень» к осознанию исторического масштаба его личности как мятежного предводителя казацко-крестьянского войска. Тем не менее, несмотря на старания мастера, картина все же получила налет необычного для Сурикова романтического флера. И главной причиной этого можно назвать необоримое обаяние стереотипа, сложившегося в XIX веке под влиянием исторических легенд и литературно-поэтического творчества. Все художники, обращавшиеся к данной теме (Александр Александров, Гавриил Горелов, Михаил Нестеров, Борис Кустодиев и другие), упорно прибегали к одной и той же сюжетной трактовке темы, представлявшей Разина с ватагой казаков плывущим по Волге на корабле. Не стал оригинальничать и Суриков, создавший в результате добротное, блестящее по живописи, композиционной и психологической разработке, но похожее на гигантскую иллюстрацию полотно, где черты главного героя, погруженного в тяжелые думы, неуловимо напоминали самого автора**. Суриков потом иронично посмеивался над публикой, будто бы искавшей на картине волны от брошенной в воду персидской княжны***, которая, действительно, присутствовала на первом эскизе произведения (1887, ГТГ), однако вряд ли такую зрительскую реакцию можно было считать неадекватной. В конечном счете «Степан Разин», долго не удовлетворявший самого художника и позднее даже частично им переписанный, не получил каких-либо нареканий политического характера и даже был отправлен в 1911 году в составе русского отдела на Международную выставку в Рим, с которой тогда же со скандалом сняли картину одного из любимых репинских учеников Гавриила Горелова «Осмеяние трупа Ивана Милославского» (1911, ГРМ), как дискредитировавшую личность Петра Великого. Павел Климов // Василий Суриков. К 175-летию со дня рождения. СПб, 2023. С. 16.

* Василий Иванович Суриков. Письма. Воспоминания о художнике / Вступ. ст. С. Н. Гольдштейн, Н. А. Радзимовской. Сост. и коммент. С. Н. Гольдштейн, Н. А. и З. А. Радзимовских. Л.: ЛО «Искусство», 1977. С. 289.
** Об автопортретности образа Степана Разина писала, например, Г. Л. Васильева-Шляпина. См.: Васильева-Шляпина Г. В. Суриков: в поисках главного героя к заветной картине (к вопросу о создании «Степана Разина») // Суриковские чтения. Научно-практическая конференция, 2013. Красноярск, 2015. С. 29.
*** Василий Иванович Суриков. Письма. Воспоминания о художнике / Вступ. ст. С. Н. Гольдштейн, Н. А. Радзимовской. Сост. и коммент. С. Н. Гольдштейн, Н. А. и З. А. Радзимовских. Л.: ЛО «Искусство», 1977. С. 189.