Композиционное решение портрета писательницы и общественной деятельницы Елены Осиповны Лихачевой (1836–1904) не типично для портретного творчества Ге. Лихачева изображена в рабочем кабинете, за столом. В окружении разнообразных предметов ее маленькая фигура в черном платье как будто теряется. Глаза Лихачевой пристально смотрят на зрителя, в них читается интеллект и духовная глубина. Екатерина Шилова // Санкт-Петербург: Портрет города и горожан. СПб, 2003. С. 333.

Еще в молодые годы Ге пришел к убеждению, что «художник обязан передать образ дорогих людей соотечественников», делая это не для себя, но «для общества». Подобными чувствами он был движим, когда писал А. И. Герцена, Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина, позже ‒ Л. Н. Толстого. Гражданственная устремленность была одной из примет передвижнического портрета.

Образ передовой женщины, борца за социальный прогресс, утвердился в русском искусстве в 1880-е годы. Например, в это время Репин пишет и рисует Н. В. Стасову, известную поборницу женского образования. За расширение прав женщин ратовала и Е. О. Лихачева, выступая в печати, будучи председательницей Общества содействия высшим женским курсам. Ге был довольно близко знаком с супругами Лихачевыми ‒ юристом и общественным деятелем Владимиром Ивановичем и Еленой Осиповной. Незаурядность личности последней, очевидно, и побудила художника взяться за кисть: в начале 1890-х годов он реже писал портреты, так как главные его помыслы были связаны с работой над философскими картинами из жизни Христа. Произведения христианского цикла отмечены остротой авторского переживания и смелой экспрессией художественного языка. В противовес этому портреты Ге, как правило более традиционны. По своей типологии они продолжают традиции передвижнического портрета.

Замысел портрета Е. О. Лихачевой (1836–1904) довольно прост. Человек в привычной для него среде, соответствующей его образу жизни и деятельности. Лихачева сидит за столом перед раскрытой книгой и просмотренными газетами. Спокойный приветливый взгляд обращен к зрителю. Лицо и прежде всего глаза, как всегда у Ге, написаны с особым вниманием. Не лепка объемов, отличавшая ранние портреты мастера, но наложение мелких живописных мазков придает лицу особую живость. При этом светлое пятно газетных листов передано обобщенно и деликатно, оно не нарушает гармонии композиции, сохраняя главенство в ней человека.