1910-е были временем высшего расцвета таланта Павла Кузнецова. В 1908–1909 годах он осознал исчерпанность прежних мотивов и связанной с ними стилистики, необходимость перемещения художнического внимания из сферы подсознания к предметам более реальным и близким. Судьбоносным для него выходом из творческого кризиса было обращение к Востоку. Из года в год мастер совершает поездки в заволжские («киргизские») степи (1909–1912), затем в древние центры Туркестана — Бухару и Самарканд (1912–1913). Там он нашел идеал естественной жизни в гармонии с Землей и Космосом. Этот шаг художника современники оценивали по-разному. Абрам Эфрос писал, что Кузнецов следовал примеру Поля Гогена, уехавшего в Полинезию, и его путь на Восток лежал через Париж*. Более логичен Анатолий Бакушинский, считавший, что обращение мастера к Востоку — это «…возврат на родину после недолгого и чисто внешнего пребывания в Вавилоне европейской цивилизации. Отсюда то положительное и драгоценное, что Кузнецову дала первобытная почва степей, великая бодрость жизнеощущения, безоблачная радость творчества, чистота и целомудренность художественных образов»**. Сам Кузнецов в письме Николаю Пунину (1933) отрицал близость к Гогену: «Живопись моя ничего общего с живописью Гогена не имеет, т. к. моя живопись построена на пластичности и пространственности»***.

В собрании Русского музея представлены работы «степного» и «бухарского» циклов: шесть «степных» картин и одна акварель. Полотно «Дождь в степи» (ЖБ-1174) и акварель «Степной пейзаж с юртами» (Р-45786) представляют собой тонкие по колориту, глубокие панорамы степи с юртами «киргизов» и силуэтами людей вдали. В подобных произведениях, замечал Маковский, Кузнецов «выработался в проникновенного пейзажиста, умеющего передать необычайно простыми живописными средствами поэзию кочевого простора»****.

Пять картин являются бессюжетными жанрами. Их «герои» — степь и женщины за повседневными занятиями. Самоуглубленные, они кормят овец («В степи», ЖБ-1172), стригут их («Стрижка овец», ЖБ-1173), отдыхают («В степи (Лежащая в юрте)», Ж-11159), готовятся в путь («У кошары», Ж-8116), медитируют («Вечер в степи», ЖБ-1177). В степях Заволжья, в простых, «от века» повторяющихся событиях Кузнецов нашел мудрый смысл жизни, гармоничное слияние с природой, утраченные европейской цивилизацией. Для него, как и для других символистов, Восток — своего рода «зазеркалье» обыденной, европейской реальности, «иной» путь жизни и сохранившаяся «естественность». Гармоничен и утончен колорит полотен. Цвет и линии, утверждая их двухмерность, вместе с тем дают иллюзию пространства, расширяя его беспредельно. Пейзажи пронизаны чистым спокойным светом, плавными ритмами линий и форм, а персонажи кажутся причастными тайнам земного бытия. Красота композиционного и колористического решения служит в картинах идее целостного мира, построенного на естественных, «изначальных» законах. Владимир Круглов. Павлу Кузнецову 145 лет // Павел Варфоломеевич Кузнецов. СПб, 2023. С. 12-14.

* Эфрос А. Профили. М., 1930. С. 129.
** Цит. по: Ромм А. Г. Павел Варфоломеевич Кузнецов. М., 1960. С. 24.
*** Павел Кузнецов. М., 2015. С. 10.
****. Маковский С. Силуэты русских художников. С. 105.