Русская деревянная скульптура ХХ века нет просто шла в ногу со временем, следовала по пути всех коллизий и перипетий развития отечественной пластики, иногда забегая вперед или делая длительные остановки, бредя окольными путями или постыдно отставая, сливаясь в единый монолитный стиль или растекаясь множественностью течений и направлений. У нее была еще и своя собственная, личная история взаимоотношений с материалом, не менее захватывающая и событийная. Ибо в скульптуре материал не только замыкает известную триаду «образ – форма – материал», но, как правило, ей предшествует, сопутствуя замыслу. Более поэтично этот процесс материализации образа выразила еще Анна Голубкина, отметив, что «вещь оживает» в материале.

Кардинальные ломки, потрясшие русскую культуру начала века, сказались и на скульптуре. Инфантильность и инертность развития сменяются быстротой реакции на стилистические изменения в мировой художественной практике, интенсивностью поисков обновления пластического языка, активностью освоения иных материалов, повышенным интересом к традициям языческих культур, древнерусскому искусству и народному творчеству. Чтобы двигаться вперед, скульптура возвращается туда, где родилась – к ремеслу мастеров Древней Руси и народных умельцев. Так, после долгого забвения начинается возрождение древнего и самого традиционного для русского искусства скульптурного материала – дерева (используемого в ХVIII веке лишь в виде декоративного убранства и пренебрежительно отвергнутого веком XIX).

Первыми, кто «рискнул» вновь обратиться к этому материалу, были московские скульпторы Анна Голубкина и Сергей Коненков, а также петербуржец Александр Матвеев. Каждый из них, используя различные художественные методы, в разных ракурсах и непохожих стилевых контекстах по сути сделал одно и то же дело (Коненков, возвращаясь к природе материала в сопровождении сказочно фольклорных аллюзий, а Голубкина, пытаясь найти компромисс между твердостью дерева и легкостью импрессионистической лепки, что ей, наконец, почти удалось в последней работе – «Березка»). Приватизировав дерево, то есть открыв его пластические, живописные и фактурные богатства сначала для себя, они тем самым его и национализировали, включив в скульптурный обиход. Благодаря их профессиональному авторитету и мастерству дерево вновь становится национальным достоянием скульптуры, а деревянная пластика возвращает себе статус высокого искусства. Василевская Е. В. Русская деревянная скульптура ХХ века. К истории московской скульптуры в дереве // Русская скульптура в дереве. XX век. СПб, 2001. С. 11.