Степан Разин с дружиной
Композиция была установлена в Москве на Красной площади на «Лобном месте». Фрагменты несохранившейся композиции. 1918
- Дерево
- СО-520
Пост. в 1958 из Государственного музея истории и реконструкции Москвы
- Период Первая половина XX века
- Поделиться
Степан Разин: 252 х 57 х 61; 1-й дружинник: 58 х 36 х 43; 2-й дружинник: 55 х 32 х 42; 3-й дружинник: 55 х 31 х 35; 4-й дружинник: 50 х 31 х 40; 5-й дружинник: 59 х 31 х 37
Разин Степан Тимофеевич (ум. 1671) — казак, предводитель восстания 1670–1671. Общество русских скульпторов. СПб, 2015. С. 30.
Из книги С.Т.Коненкова «Воспоминания. Мой век»:
«В дни празднования первой годовщины Октября в Москве один за другим открывались памятники. И за мной «числился» памятник Степану Разину. Может быть, кто-то со стороны мог так сказать: «числится за Коненковым», а для меня это был не подряд, пусть и почетнейшего свойства, а настоятельнейшая необходимость представить на суд людской своего Разина.
Степан Разин реял в моем сознании несколько лет. Мужественный «Бурлак» — сильный строгий мужик с трубкой во рту, вырубленный в пятнадцатом году, поманил меня на вольный волжский простор, и я услышал скрип уключин разинских челнов и не день, не два, а долгие месяцы вынашивал в себе образ грозного атамана, силился представить себе лик его, сдвинутые брови на высоком челе, веселую отчаянность в орлином взгляде, презрительную усмешку на губах.
<...> Лютую, голодную зиму 1918/19 года я прожил так, что не заметил, как нагрянула дружная весна. «Разин с ватагой» готов был двинуться навстречу людям.
Намечали на некоторое время установить скульптурную композицию на Красной площади для всенародного осмотра, а потом поместить в музей. Разин со своим окружением настолько увлек меня, что я шаг за шагом уходил от монументальности к психологической многоплановости. В результате вышло то, что должно было выйти,— скульптурная композиция, рассчитанная на круговой обзор в музейном зале. И масштаб, и материал (дерево). и характер моделировки — все для восприятия в интерьере. Но впервые москвичи увидели «Разина с ватагой» на Лобном месте Красной площади в ясный теплый день 1 мая 1919 года. Я предполагал в будущем вновь вернуться к этой замечательной теме народного эпоса. Выполненную же в 1919 году группу можно было рассматривать как эскиз будущего памятника. Тогда же важно было напомнить массам о выдающихся народных борцах. Как и ожидали, открытие памятника Степану Разину вылилось в большое событие.
Показать полный текстКрасная площадь была переполнена. Море голов и знамен. Чудесный весенний первомайский день. На открытие памятника прибыли представители революционного казачьего комитета. В этом была своеобразная перекличка веков. Красные кавалеристы с пиками красовались на чистокровных кончаках, как былинные герои — наследники славы Разина. И все это происходило там, где два с половиной века назад на черной плахе, установленной против Лобного места, стрельцы четвертовали народного героя. Никогда не забыть мне, как шел Владимир Ильич к Лобному месту. Он был без пальто, в своем обычном костюме. Ликующая толпа, словно по мановению волшебной палочки, расступилась перед ним, образуя широкий коридор через всю площадь.
Он оперся рукой на деревянный барьер трибуны, а потом, приковав внимание многотысячного митинга характерным энергичным жестом — выброшенной вперед, вверх рукой, начал речь о Степане Разине. Речь была короткой, но произнес ее Владимир Ильич с огромным подъемом. <...>
Митинг по тогдашней прекрасной традиции закончился пением «Интернационала». Народ стал расходиться. Казаки пригласили меня в казарму. Мы сидели за длинным дощатым столом и от всей души поминали любимыми песнями удалого атамана.
«Степан Разин с ватагою» недолго находился на Лобном месте. Эту скульптурную композицию из семи фигур через две недели перенесли в 1-й Пролетарский музей, который находился в доме № 24 по Большой Дмитровке (ныне в этом здании на Пушкинской улице размещается градостроительно-архитектурное ведомство).
«Разин с ватагою» вызвал разноречивые толки, которые, впрочем, мне были безразличны, потому что я лучше критиков знал: мне удалось вырубить моего Разина, и это главное.
Все же интересно теперь, по прошествии стольких лет, читать критику, хулящую и восхваляющую. Интересно и полезно, поскольку сейчас у меня в мастерской снова «Разин с ватагою» — в процессе создания варианта 1969 года. Так что же писали тогда? И как писали...
Сергей Глаголь — мой друг и автор первой монографии моего творчества — на сей раз меня не понял. <...> Самый компетентный критик скульптуры (компетентный потому, что сам он — скульптор) Б. Терновец «прочел» то, что я хотел сказать своим Разиным. «Революция дала художнику тему «Стеньки Разина», задуманного как групповой памятник для Лобного места на Красной площади. Произведение, несомненно, самое значительное и яркое из всего, что было создано в революционную эпоху, осталось неоцененным. Пусть группа проигрывала на Красной площади, в стенах мастерской, и позже в комнатах музея она захватывает своею эпической мощью».
Коненков С.Т. Мой век. Воспоминания М. C. 228-231.