эскизы росписи Владимирского собора в Киеве
<...> от Васнецова, приглашенного Адрианом Праховым работать в Киев, во Владимирский собор, ожидали едва ли не чуда. Да и трудно было бы художнику работать «спустя рукава»: за ходом росписи внимательно наблюдал обер-прокурор Синода Константин Петрович Победоносцев, а эскизы утверждал сам император Александр III.
<...> задача, стоявшая перед создателями Владимирского собора, уже не ограничивалась тем, чтобы сделать его «собором русских святых». От Васнецова, поверив в его гениальную историческую интуицию, ждали изобретения современного стиля православной храмовой живописи, возвращения ей общественного и художественного значения, каковое она имела в эпохи своего расцвета. <...>
За более чем десять лет, посвященных Владимирскому собору (1885–1896), Васнецов произвел роспись купола, барабана купола, алтаря, главного нефа и хор, а также написал образа главного иконостаса 1. Кроме Васнецова к созданию сюжетных композиций и икон Прахов привлек Михаила Нестерова, Вильгельма Котарбинского, братьев Александра и Павла Сведомских, а к сочинению орнаментов — Михаила Врубеля 2 и Андрея Мамонтова (сына Саввы Мамонтова), однако именно произведения Васнецова в силу главного положения в храме и мощной индивидуальности автора определили и основные черты этого памятника, и его выдающееся значение в истории искусства.
Художники-«соборяне», как они сами себя называли, призванные возрождать в Киеве национальную церковную живопись, отнюдь не спешили вдохновляться образцами «давно забытого дивного искусства „Дионисиев“, „Андреев Рублевых“». Тот же Нестеров, попав впервые внутрь собора и увидев живопись Васнецова, подумал: «Зрелище великолепное, напоминающее соборы Италии, ее мозаику» 3. <...> основными источниками нарождавшегося во Владимирском соборе нового церковного стиля были византийское искусство, включая мозаики и фрески древнейших киевских храмов, живопись итальянского Возрождения, древнерусские икона и миниатюра, а также русский фольклор.
Интересно, что васнецовский стиль киевского периода демонстрировал высокую вариативность, не нарушавшую, однако, ансамблевого единства, которое обеспечивалось, в том числе, выдающимися по красоте орнаментами, значительной частью сочиненными самим Васнецовым. И если при взгляде на роспись купола с благословляющим «Христом Вседержителем» вспоминались древние мозаики, а при созерцании «Богоматери с Младенцем» 4 в абсиде — «Сикстинская мадонна» Рафаэля, то в образах русских святых на столбах и в иконостасе Васнецов представал историческим живописецем-визионером, Баяном-сказителем, увидевшим в волшебный «бинокль» знаменитых героев и подвижников столь отчетливо, будто они были его современниками. Условные фоны не могли скрыть реалистической убедительности и земной телесности этих óбразов, трактованных в былинно-сказочном духе станковых полотен художника. Это вступало в противоречие с функциональным предназначением образóв, должных являть благостность и отблеск горнего мира. Но богословские тонкости Васнецова не беспокоили: монументальности форм в его представлении должна была соответствовать также суровость психологических характеристик, которые он подчас утрировал до такой степени, что рецензент влиятельной газеты «Новое время» узрел в библейских прародителях из написанной в барабане купола композиции «Радость праведных о Господе» (ГТГ) брутальных персонажей «Каменного века» (Р-350) 5. Ту же особенность васнецовской живописи, по-видимому, имел в виду и киевский митрополит Иоанникий, однажды заметивший, что «не желал бы встретиться с васнецовскими пророками в лесу» 6.
Росписи Владимирского собора, получившие известность в России и Европе задолго до окончания работы над ними, были встречены в обществе с энтузиазмом. Выражая преобладающее мнение, один из рецензентов «Нового времени» писал в феврале 1891 года: «До сих пор русское религиозное творчество было порабощено или греческою Византиею, или итальянизированным Западом. <…> В живописных же работах Владимирского собора <…> мы приветствуем нарождение именно чисто русского, народного направления в той области живописи, с которою, по ее культурному значению, не может спорить никакая другая…» 7. Была в этой заметке и другая примечательная констатация: «Традиционных черт русской иконописи было бы бесполезно искать в лицах, нарисованных г. Васнецовым. Это русские, но не иконные типы. Словом, в его композиции — новое отношение, совершенно новая постановка иконной живописи, отношение, полное народного духа…» 8. Из этих слов можно сделать вывод, что в киевских работах Васнецова многие усмотрели итог завершенного процесса и высокий образец, которому отныне нужно следовать. Отчасти так и случилось: подражание Васнецову стало новомодным и даже вынужденным трендом, а ремесленные копии с репродуцированных огромными тиражами произведений художника во Владимирском соборе вскоре буквально заполонили провинциальные российские храмы. П. Ю. Климов. Монументальная живопись В. М. Васнецова // Виктор Васнецов. К 175-летию со дня рождения. СПб, 2024. С. 62-64.
1. При исполнении некоторых композиций, если он не успевал, Васнецов использовал помощников, в роли которых выступали высокопрофессиональные художники. Среди них — М. В. Нестеров, Н. К. Бодаревский, В. К. Менк, С. П. Костенко и другие.
2. Совершенно оригинальные по стилю, выдающиеся по художественному значению эскизы М. В. Врубеля «Воскресение», «Вознесение» и «Надгробный плач» (хранятся в НМ ККГ) к исполнению на стенах приняты не были. Этой драматической истории посвящена обширная литература.
3. Нестеров М. В. Давние дни. Встречи и воспоминания / Сост., подгот. текста, примеч. Т. Ф. Прокопова; Вступ. ст. В. Н. Хмары. М.: Русская книга, 2005. С. 60. (далее — Нестеров М. В. Давние дни).
4. В основу этой алтарной композиции была положена икона, написанная Васнецовым для церкви в Абрамцево.
5. Виктор Васнецов. Письма. Новые материалы / Автор-сост. Л. В. Короткина; Научный редактор В. А. Леняшин. СПб: АРС, 2004. С. 148. (далее — Короткина).
6. Нестеров М. В. Давние дни. С. 62.
7. Короткина. С. 148.
8. Там же.
