Сумароков-Эльстон Феликс Феликсович (1887–1967), граф, с 1917 князь Юсупов, сын графа Ф. Ф. Сумарокова-Эльстона, князя Юсупова, и княгини З. Н. Юсуповой, муж великой княгини Ирины Александровны. Валентин Александрович Серов. СПб, 2005. С. 215.

В годы, когда не писались ни групповые семейные портреты, ни ансамбли фамильных портретов, серия изображений Юсуповых являет собой исключение, хотя задачи ансамбля не интересовали ни заказчиков, ни автора. Все работы, ранее сосуществовавшие в доме Юсуповых в Царском Селе — конный портрет Юсупова-отца, погрудный портрет Зинаиды Николаевны (ныне в Нижегородском музее), поясные изображения сыновей,— мало согласуются в масштабе и не «завязываются» в общий пластический рисунок*. Парадный портрет Юсуповой, ранее находившийся во дворце на Мойке, соединился с остальными работами только в ГРМ. Портреты мужчин этой семьи, князя Ф. Ф. Юсупова, графа Сумарокова-Эльстона, графа Н. Ф. Сумарокова-Эльстона, графа Ф. Ф. Сумарокова-Эльстона, впоследствии князя Юсупова (все — 1903) — написаны в Архангельском под Москвой. <...>

Чрезвычайно интересен по исполнению и характеристике портрет младшего, Феликса. В облике шестнадцатилетнего гимназиста Серов отметил черты, которые будут свойственны этому утонченному отпрыску старого рода и в зрелые годы. В 1916 году он будет инициатором убийства Г. Е. Распутина. Портрет писался около двух лет, но, кажется, выполнен на одном дыхании — настолько выразительна его характеристика и свежа живопись. Мастерски, с пониманием психики животного написана собака в руках юноши. Художник считал ее своей лучшей моделью**. Картина принадлежит к важнейшим достижениям Серова. Она — одно из самых элегантных произведений мастера. Круглов В.Ф. Творчество Серова в зеркале коллекции Русского музея // Валентин Александрович Серов. СПб, 2005. С. 40.

* Автор считал удачей, что портреты получились «разные»: «Самому мои труды мне трудно оценивать <...>, но как будто ничего себе — все три вещи совершенно разные» (Серов в переписке. Т. 1. С. 435).
** Серов в воспоминаниях. Т. 2. С. 299.

На руках у Феликса — ему тогда всего шестнадцать — французский бульдог. Это и есть существо, в контакте с которым «берется» образ героя. Скажем сразу — бульдог написан выразительнейше. Видимо, он того заслуживал. «Восемнадцать лет Клоун не расставался со мной, был мне верным товарищем. Очень скоро он стал знаменит. Все, от членов императорской фамилии до последнего нашего холопа, знали и любили его. Он был как уличный парижский мальчишка, любил пофрантить и принимал важный вид перед фотографами. Клоун мог бы выступать в цирке. В жокейском костюмчике он забирался на пони и с трубкой в зубах изображал курильщика. С Клоуном мы не разлучались. Он ходил за мной всюду, а ночью спал рядом на подушке. Когда Серов писал мой портрет, то просил, чтоб и Клоун сидел при мне непременно: говорил, это лучшая его модель». Александр Боровский. Художник и собака. Путь в искусстве // Жизнь замечательных собак. СПб. 2025. С. 17.

<…> один из тогдашних критиков, Сергей Глаголь, позже писал: «Когда вы подходите к этому портрету, вы чувствуете аромат каких-то аристократических духов; вы чувствуете, как нежны и выхолены эти руки, и заранее угадываете, как выхолены и вычищены эти ногти; вы чувствуете целого человека известного положения, известного общества, известной эпохи». То есть все имеется, кроме индивидуальности! Конечно, не мог предвидеть, как сложится судьба этого денди и сам Серов. Однако он недаром столько сил уделил Клоуну, его выразительности. В норове собаки художник углядел то, что было заложено в характере хозяина и не успело еще проклюнуться: позерство, склонность к лицедейству. Там же. С. 18.