Вспомнив совет Борисова-Мусатова, на следующий год [1906] Петров-Водкин отправляется в Париж, бывший на рубеже веков художественной Меккой. Французский период оказался длительным — три года без двух месяцев, проведенных в Африке (Тунисе и Алжире). Художник посещает различные частные школы, но предпочтение отдает академии Филиппо Коларосси. В Париже Петров-Водкин живо интересуется работами художников группы «Наби» — Пюви де Шаванна, Мориса Дени, Эдуара Вюйара, которые могли напомнить ему живописные симфонии Борисова-Мусатова музыкальностью ритмов, гармонией пластического решения, по сути близкой стенописи, и выразительной недосказанностью образов. В то же время, со слов самого Петрова-Водкина, он «...научился кой-чему у французских импрессионистов» и отметил для себя полотна Поля Гогена и Поля Сезанна, но лишь частично воспользовался их художественными открытиями, также как впоследствии подчинит своим целям и задачам инновации кубистов и футуристов. Итогом его интенсивной работы во Франции было участие в парижском Салоне 1907–1908 годов. Вскоре, в 1908 году, Петров-Водкин возвращается на родину. Художник поселяется в Петербурге, считая его творческую атмосферу наиболее комфортной для собственных устремлений. Он привозит с собой жену-француженку и 200 работ, среди которых были несомненные удачи («Берег», 1908; «Кафе», 1907(8?); «Портрет М. Ф. Петровой-Водкиной», 1907, и африканский цикл, 1907). Ольга Мусакова. Мгновения вечности // Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. СПб. 2018. С. 7.

Другая группа картин, над которыми параллельно с неоклассическими работал Петров-Водкин в Париже в 1906–1908 годах, представляется более непосредственным развитием опыта, накопленного в Московском училище. В основе таких полотен как «Кафе» лежали живые наблюдения. Представленная сценка обыденна, и лишена какой бы то ни было сюжетной завязки – фигуры нескольких парижанок в интерьере одного из модных столичных заведений, наподобие чайного дамского салона под названием Ладюре, открывшегося на Елисейских полях еще в конце XIX века. Художник не отягощает себя исследованием глубин женской души. Он просто любуется своими героинями, как любовался бы цветком, распускающимся под теплыми лучами солнца, или птахой, щебечущей на ветке.

Дамы очаровательны, загадочны и непредсказуемы, праздно скучны и любопытны, кокетливы и непостоянны. Их мир на полотне, простой и изысканный в своей теплой атмосфере, притягивает многих мужчин.

Игорь Северянин признавался:

«Люблю заехать в златополдень на чашку чая в жено-клуб,

Где вкусно сплетничают дамы о светских дрязгах и о ссорах,

Где глупый вправе слыть не глупым, но умный непременно глуп…»,

И все же, среди этого «райского» сада посетительниц кафе, есть одна, которая особо привлекает художника. Она подобна блоковской «Прекрасной Даме». Ее черты органично и легко сливаются в запоминающийся и узнаваемый образ музы Петрова-Водкина – француженки сербского происхождения Марии Иованович, ставшей его любовью и другом на всю жизнь.