Боярыня Морозова. Эскиз
1883–1884
- Бумага, акварель, графитный карандаш. 10,2 × 18
- Р-13384
Пост. в 1917–1928 от А. П. Боткиной (собрание С. С. Боткина), Петроград-
Сведения о реставрации:
Быховская И.А.
- Период Вторая половина XIX века
- КатегорияИсторический сюжет
- Поделиться
Эскиз к картине «Боярыня Морозова» (ГТГ).
Тема трагедии яркой, незаурядной личности звучит и в «Боярыне Морозовой», следующем большом полотне Сурикова, ставшем, возможно, вершиной его творчества. В этой картине наглядно обнаружилось представление художника об идеальном историческом герое как о человеке глубокой веры, железной воли, высокой жертвенности и огромной внутренней свободы. Это представление отнюдь не являлось надуманным, книжным, а было, если можно так сказать, «почвенным», сформированным на родине художника, в Сибири, населенной потомками казаков, каторжников, раскольников, ссыльных бунтарей и разношерстного вольного люда, бежавшего туда от диктата центральной власти. В боярыне Федосье Морозовой, виднейшей деятельнице русского раскола и сподвижнице протопопа Аввакума, Суриков увидел образец того подлинного, безусловного героизма, главный и единственный источник которого — вера в правоту своих убеждений и святость своего дела.
В сюжетную основу картины Суриков положил эпизод, когда боярыню везут по улицам Москвы в тюремное заточение, где она примет мученическую смерть. Как и в «Утре стрелецкой казни», художник шел по пути создания «хорового» произведения, отмеченного полифонией разнообразных и выразительных характеров. Однако в этом случае работа получила композиционный и смысловой центр: среднюю часть полотна занимают простые деревянные сани с опальной боярыней, которую провожает высыпавший на заснеженную московскую улицу пестрый люд. Придав положению саней диагональное направление, Суриков привнес в композицию динамику движения, усиленную живой, шевелящейся, наполненной эмоциями толпой. Работая над картиной, художник исполнил множество этюдов, добиваясь конечной выразительности каждого персонажа. Многие из них, как, например, юродивый, девушка в платке и синей шубке, странница с посохом и ряд других, являют собой поистине собирательные образы — те безусловно точные обобщения, каждое из которых емко и выразительно очерчивает целое явление русской исторической жизни. Но самой большой удачей Сурикова оказалась сама боярыня Морозова — неукротимая, бесстрашная, способная воодушевить толпу и повести за собой. И недаром суриковский образ боярыни вызывал у современников ассоциации с революционерами, борцами за народную свободу.
Показать полный текстВ «Боярыне Морозовой» Суриков поднялся на новую ступень живописного мастерства. Яркая палитра полотна, созвучная красоте древнерусской архитектуры и узорочью расшитых одежд, пронизана пленэрной свежестью морозного утра, тончайшими цветовыми рефлексами. Их игра, заметная, прежде всего, на изображении снежного покрова, сближает Сурикова с импрессионистами. Однако у русского художника цвет все же не подвергается оптическому разложению, он предметно обоснован и необходим в его полновесности, ибо Суриков буквально наслаждается красотой каждой, даже второстепенной детали. Характерно, что колористическая концепция картины, тесно связанная с ее идейным замыслом, родилась из случайного впечатления. Сам Суриков об этом так рассказывал Волошину: «Сидит ворона на снегу и крыло одно отставила, черным пятном на снегу сидит. Так вот этого пятна я много лет забыть не мог. Потом боярыню Морозову написал»*. Таким образом, правда суриковских произведений возникала из достоверности переживаний окружающей жизни, из способности художника увидеть прошлое в настоящем — и наоборот. Павел Климов. Угадывая прошлое // Василий Суриков. К 175-летию со дня рождения. СПб, 2023. С. 11-12.
* Василий Иванович Суриков. Письма. Воспоминания о художнике / Вступ. ст. С. Н. Гольдштейн, Н. А. Радзимовской. Сост. и коммент. С. Н. Гольдштейн, Н. А. и З. А. Радзимовских. Л.: ЛО «Искусство», 1977. С. 170.
В беседе с Максимилианом Волошиным Суриков обмолвился о важной составляющей своего творческого метода: «В исторической картине ведь и не нужно, чтобы было совсем так, а чтобы возможность была, чтобы похоже было. Суть-то исторической картины — угадывание»*. И Суриков — поистине гениальный «угадыватель» прошлого, понимавший, что «совсем так», то есть если выверены каждый факт и каждая деталь, — конструкция бескрылая и даже прямо антихудожественная: «А когда все точка в точку — противно даже»**. Павел Климов. Угадывая прошлое // Василий Суриков. К 175-летию со дня рождения. СПб, 2023. С. 7.
* Василий Иванович Суриков. Письма. Воспоминания о художнике / Вступ. ст. С. Н. Гольдштейн, Н. А. Радзимовской. Сост. и коммент. С. Н. Гольдштейн, Н. А. и З. А. Радзимовских. Л.: ЛО «Искусство», 1977 (далее — Суриков. Письма). С. 188.
** Там же.