Расширенный поиск по коллекциям
Карл Брюллов
Виртуальная выставка, подготовленная к 225-летию крупнейшего русского живописца, объединила более 130 произведений живописи и графики из собрания Русского музея.
В музее хранится свыше 70 живописных и несколько сотен графических листов художника. Выставка дает возможность рассмотреть творчество Брюллова во всем жанровом разнообразии, оценить многогранность таланта и достижения его художественного гения.
Онлайн-ресурс имеет тематический рубрикатор, который позволяет рассматривать и изучать живописные и графические произведения мастера, многочисленные портреты, произведения, созданные на библейские и мифологические сюжеты, исторические картины, знаменитые «итальянские жанры». Отдельные разделы посвящены академическому и итальянскому периодам творчества Брюллова, а также грандиозной работе над росписью Исаакиевского собора.
Виртуальная выставка будет полезна как педагогам, студентам, исследователям, так и всем интересующихся творчеством К.П.Брюллова, позволяя увидеть в едином цифровом ресурсе масштаб творческого наследия великого русского живописца, изучать и рассматривать его произведения как по отдельным периодам, так и по техникам, жанрам и сюжетам.
Генеральный спонсор выставки «Великий Карл» Банк ВТБ.
В собрании Русского музея хранится более 70 живописных произведений К. П. Брюллова. Среди них — ранние произведения на мифологические сюжеты, «итальянские жанры», знаменитое полотно «Последний день Помпеи», а также многочисленные портреты современников, написанные в России и в Италии. Значительную часть живописного наследия мастера составляют этюды и эскизы к росписям в Исаакиевском соборе и произведения на библейские сюжеты.
Кроме сотен живописных работ, он <Брюллов> оставил поистине огромное графическое наследие — тысячи листов рисунков, акварелей, сепий — от беглых фрагментарных набросков в альбомах до изысканно-завершенных портретных или жанровых акварелей, демонстрирующих блистательный художественный вкус, совершенное чувство формы и цвета, точнейшее владение жанром, проникновенный лиризм или тонкий интеллигентный юмор… Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 25-26.
Рисунки и акварели Карла Брюллова известны публике несравненно меньше, чем его живописные полотна. <...> Между тем настоящее величие художника-философа, каким, по нашему мнению, был Брюллов, не понять в полной мере без его графического наследия. <...>
Современники отмечали импровизационный характер многих графических произведений Брюллова, сопровождавшихся целыми историями, часто придуманными автором*. Действительно, на одном листе Брюллов нередко набрасывал композиции на самые разные темы или совмещал беглые эскизы и увеличенные детали к тем же сюжетам. Е. Н. Петрова. Рисунки и акварели Брюллова // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 30.
* Воспоминания князя Григория Гагарина о Брюллове. СПб, 1900. С. 17 (далее — Гагарин).
Карлу Павловичу заказывали акварельные портреты не только небольших размеров, как это было свойственно этому виду изображений. Он пишет акварельными красками Е. П. Салтыкову на балконе (Р-13100), О. П. Ферзен (Р-13102), Корнилова на бриге «Фемистокл» (Р-42271) и других персонажей в формате небольших живописных произведений. Брюллов достигает в этих акварелях не только внешнего сходства. Персонажи всякий раз изображены в окружении, соответствующем конкретному моменту их жизни. Ферзен — прогуливающейся по узкой тропинке вдоль итальянских гор, сидя на ослике. Салтыкова — среди зелени и на фоне одного из римских соборов. Эти портреты, блистательно исполненные Брюлловым, должны были напоминать их владельцам о чудесном путешествии по Италии. Корнилов, капитан брига «Фемистокл», на котором Брюллов плыл в Турцию, представлен почти в «рабочей» обстановке — в офицерской форме, на корме корабля, с механизмами и мачтой. Так Брюллов преодолевает камерность, свойственную обычно акварельным и карандашным изображениям, считая, что «фон дает характеристику веку и стране»*. Е. Н. Петрова. Рисунки и акварели Брюллова // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 31.
* Цит. по: К. П. Брюллов в письмах, документах и воспоминаниях современников / Сост. Н. Г. Машковцев. М., 1952. С. 153.
<...> двенадцатилетнее обучение в Академии художеств под руководством профессоров А. И. Иванова, А. Е. Егорова и В. К. Шебуева готовило будущего «великого Карла» к карьере исторического живописца. Русский музей хранит и важнейшие образцы учебных опусов академиста Карла Брюллова («Юноша с копьем», Ж-6296), где можно разглядеть лишь намеки на будущую головокружительную художническую карьеру. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 13.
Как и многим другим, Брюллову суждено было раскрыть свой чрезвычайный дар в «стране высоких вдохновений» — в Италии, куда направился он попечением Общества поощрения художников в 1822 году и где ему суждено было «блистательно оправдать» подававшиеся в юности надежды.
В первые итальянские годы Брюллов позволил себе «лирические отступления» — картины на жанровые сюжеты, которые по суждению современного критика, несомненно, рождены счастливым случаем, подсмотрены в обыденной итальянской жизни, созданы под влиянием непосредственного впечатления. Это знаменитые «итальянские жанры», важнейший пример из их числа — «Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя» (Ж-5078) — хранится в Русском музее. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 12.
Здесь же были написаны «Итальянский полдень» (1827), «Портрет великой княгини Елены Павловны с дочерью Марией» (1830) и другие многочисленные портреты, в том числе акварельные, «Смерть Инессы де Кастро...» (1834) и знаменитый «Последний день Помпеи» (1833).
Блистательное собрание портретов кисти «великого Карла» хранится в разных музейных и частных коллекциях. Среди них — парадные, полупарадные, камерные изображения — и целая коллекция эскизов к неосуществленному групповому портрету императорской семьи (1837).
Вне зависимости от избранного композиционного типа, каждое портретное изображение давало художнику возможность углубиться в духовный мир фиксируемых моделей, в большей мере отражая не реалии, но собственное представление о них. Вероятно, поэтому разные по настрою, эмоциям, психологии персонажи выглядят на полотнах великого мастера столь яркими и значительными. И это при том, что выбор чисто живописных приемов в малоформатных камерных портретах значительно сужен — в силу специфики жанра. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 21.
Если работа над историческими композициями всегда была для художника предметом напряженных раздумий, мучительных поисков, изматывающих бдений — то есть требовала полной интеллектуальной и эмоциональной самоотдачи,— то портрет изначально стал родной стихией. Портретные изображения, исполненные его блистательной кистью, всегда производят глубокое впечатление легким свободным письмом, разнообразностью образного строя, нетипичностью и виртуозностью композиционных решений, праздничной насыщенностью и тонким вкусом колористической разработки. Видимо, сказывалась непосредственность восприятия — ведь портрет, по определению, писался с натуры.
Многие выдающиеся работы «великого Карла» в этом жанре не были заказными. Их создание для замечательного живописца было реализацией порыва вдохновения, а поиски способов усиления значительности и яркости изображаемого персонажа становились формой интеллектуальной игры, так свойственной натуре и дарованию Брюллова. Лейтмотив отношения к модели, соответствующий эмоционально-психологическому типу самого художника, сложился в его творчестве опять-таки в Италии. Как правило, это жанрово мотивированные портретные изображения, где огромное значение имеет ритмика, индивидуальная цветовая стихия, но главное — персонифицированное отношение к модели. Там же. С. 19-21.
По всем признакам, мироощущенческой основой самореализации Брюллова был неугасающий интерес к самому себе. Вряд ли есть еще хотя бы один русский художник, который написал столько автопортретов, сколько в разных материалах и техниках создал «великий Карл». В мировой живописи предтечей его можно счесть Рембрандта Харменса ван Рейна, не случайно автор «Последнего дня Помпеи» считал его «одним из великих и самых главных своих учителей»*. Как и у Рембрандта, стремление запечатлеть себя у Брюллова ничего общего не имеет с нарциссизмом, с самолюбованием. Скорее, каждый автопортрет — это акт самопознания, взгляд на себя со стороны, прозрение за внешними чертами внутреннего мира, духовной жизни. Ряд брюлловских изображений самого себя — своеобразная изобразительная хронология, как правило, бесконечно искреннее личностное откровение о себе и для себя. Автоиконография Карла Брюллова насчитывает свыше тридцати изображений. Там же. С. 8.
* Стасов В. В. Последние дни К. П. Брюллова и оставшиеся в Риме последние его произведения // Стасов В. В. Собр. соч. Т. 1. СПб, 1894. Разд. 2, стб. 20.
При обилии творческих идей ни одного законченного исторического полотна после возвращения из Италии Брюллов так и не создал. Однако графическое наследие свидетельствует о множестве бередивших его воображение сюжетов. Между тем в разных музеях, и прежде всего в Русском, счастливо сохранилась богатейшая коллекция живописных эскизов к замысленным, осуществленным и неосуществленным историческим композициям кисти Брюллова.
Зачастую они по содержательной глубине, силе художественного решения, композиционной и колористической экспрессии имеют самостоятельное эстетическое значение, являются законченными, самодостаточными высокохудожественными произведениями. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 16.
После «Помпеи» всего одна работа Брюллова из числа исторических картин была доведена им до высокого уровня формальной завершенности, едва ли не самого высокого среди всех его полотен. Это «Смерть Инессы де Кастро» (Ж-5085). Все последующие проекты либо остались в эскизах (от «Нашествия Гензериха на Рим» до «Всеразрушающего времени»), либо были брошены полузавершенными, как грандиозная «Осада Пскова в 1581 году польским королем Стефаном Баторием» (ГТГ), с энтузиазмом начатая, долго и трудно работавшаяся и, в конце концов, оставшаяся скорбным напоминанием о не до конца осуществленном замысле*. Там же. С. 15.
Эскизы, этюды, наброски — особая часть наследия «великого Карла». В них непосредственно и очевидно проявляется мироощущение замечательного живописца, приоткрывается глубина его напряженного эмоционального бытия, ощущается неисчерпаемая сложность его яркой и противоречивой натуры. Примечательно, что к идеям создания исторических картин Брюллов вновь обратился в последние годы жизни, возвратившись в Италию: припомним три варианта «Политической демонстрации в Риме» (два — в Тамбовском музее; один — в Русском (Ж-11598)), «Мессу в соборе Санта-Мария Маджоре» из московского частного собрания и, наконец «Всеразрушающее время» (в семье Титтони в Риме) — итоговый опус «великого Карла», со сложным, не до конца расшифрованным философским подтекстом, вероятно, аллюзия на «Страшный суд» Микеланджело из ватиканской Сикстинской капеллы. Накануне ухода в вечность Карл Павлович Брюллов мог решиться на такой шаг*. Там же. С. 18-19.
Своего рода новаторскими в терминологии ХХ века справедливо считаются, так называемые жанры Брюллова. Эти сцены из жизни простого люда Италии, Греции, Турции наблюдались художником во время его путешествий. Ничего подобного в России 1820–1830-х годов еще не было. <...> В его так называемых жанрах — итальянских, греческих, турецких,— проявляется любовь к деталям, литературная одаренность, тонкий юмор. Они придают изображениям верность натуре, хотя многое в них придумано автором. Е. Н. Петрова. Рисунки и акварели Брюллова // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 32, 34.
Пожалуй, в числе работ Брюллова со второй половины 1830-х годов лишь монументальные церковные образа оказались полностью завершенными. Вдумчивая и серьезная, можно сказать, молитвенно-проникновенная работа над ними отложилась воспоминаниями в дневниках и записях современников.
Большие запрестольные образы — для Казанского собора (около 1840) вместе с эскизом к нему (Взятие Богоматери на небо, Ж-5469), и для лютеранской церкви Святых Петра и Павла (Распятие, Ж-5646, автор проекта храма — А. П. Брюллов),— созданные кистью «великого Карла», принадлежат Русскому музею.
Весьма возможно, что Брюллов сам стремился написать икону для Горнего места центрального алтаря Казанского собора и заготовил эскиз, находясь еще в первопрестольной. В Петербурге замысел, разумеется, был несколько трансформирован по месту. И творил художник с необыкновенным подъемом, заметив ученику и обожателю А. Н. Мокрицкому: «Ну, батюшка, сегодня я работал как после Рима, никогда, да и в Риме редко работал с таким усилием!»*. Образ, установленный на место в 1840-х, отличается просветленной серьезностью, «святостью композиции» и, вместе с тем, отсутствием всякого «бытового мистицизма». Пресвятая Дева, сияющая и торжественно-радостная, ангелами и херувимами возносится к вечному свету от вполне реальной земли. Может быть, поэтому главная запрестольная картина Казанского собора легко провоцирует молитвенное чувство, неотъемлемая часть которого — надежда. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 22.
* Дневник художника А. Н. Мокрицкого. М., 1975. С. 136–137.
Один из примеров всеобъемлющего погружения великого живописца в религиозный сюжет — трагический образ «Христос во гробе»: он предназначался для размещения в храме на фоне окна или с подсветкой искусственными источниками с тыльной стороны. Подсветка эффектно выявляет объемную и колористическую структуру живописи. Свет как бы вырывает из мрака фигуру скорбно склонившегося над усопшим Спасителем ангела в одеждах слепящей белизны, терновый венец, бережные цветовые оттенки на фоне — багровые, оливковые, охристые… Картина (точнее образ!) «Христос во гробе» — великое произведение великого мастера. Там же. С. 24.
К мифологическим сюжетам, дававшими возможность выразить проявление необузданных страстей в эффектных живописных решениях, Брюллов обращался на протяжении всей своей жизни.
Картина «Нарцисс, смотрящийся в воду», написанная в 1819 году, признана одной из лучших работ К. Брюллова периода учебы в Академии художеств. <...>
В небольшой ранней картине «Персей и Андромеда» (Конец 1810-х, Ж-3361) античный миф трактуется в духе романтической взволнованности, поздняя композиция «Смерть Лаокоона » (1846, Ж-5098) замечательна своей экспрессией, богатейшей ритмической палитрой и перспективно-пластической разработкой. <...> Здесь поздний Брюллов возвратился к теме, которая так занимала его в юности, что он сорок раз срисовывал знаменитую античную группу, вероятно, отыскивая в каждом варианте своеобразные акценты выразительности. Эскиз 1846 года трактует античный миф как пароксизм борьбы, в котором преступный жрец безуспешно пытается спасти детей своих и сам находит кончину. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 17
С 1839 по 1846 (?) год К. П. Брюллов работал над проектом росписи Пулковской обсерватории, построенной его братом архитектором А. П. Брюлловым в 1834–1839 годах. Художник задумал оформить купол как небесный свод, населенный античными богами, символизирующими светила. По-видимому, «Феб на колеснице» (1846 (?)) из собрания ГРМ — один из эскизов этой неосуществленной росписи. В. А. Кадочникова // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 353.
В собрании Русского музея хранится около 100 набросков, эскизов, этюдов, картонов для Исаакиевского собора. Работами над эскизами для росписей Исаакиевского собора Карл Брюллов был занят с 1843 по 1848 год. К сожалению, и из этих его начинаний ничего не было осуществлено в натуре собственноручно. Множество набросков и этюдов для фигур святых хранится в ГРМ и других музеях. Они составляют превосходную, самодостаточную коллекцию малого формата произведений, отличающихся, однако, торжественной монументальностью живописной трактовки. Г. Н. Голдовский. О Карле Павловиче Брюллове // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 25.
Можно представить, как великолепно выглядело бы оформление Исаакиевского собора по замыслу Брюллова. Но случилось так, что он сделал роспись купола (не без участия Петра Басина). Другие изображения исполнялись по картонам Брюллова разными мастерами, в том числе в технике мозаики*. Так, кроме фрагментов в куполе, в Исаакиевском соборе не осталось и следа от красоты, виртуозности и мощи брюлловских фигур апостолов и евангелистов, композиции «Истязание Спасителя» и других. К счастью, темперамент Брюллова очевиден в рисунках для собора, как впрочем для росписи в куполе Пулковской обсерватории и других. Е. Н. Петрова. Рисунки и акварели Брюллова // Великий Карл. К 225-летию со дня рождения К. П. Брюллова. СПб, 2024. С. 36-37.
* Подробнее об этом см.: Петрова Е. Н. Картоны К. П. Брюллова и П. В. Басина для Исаакиевского собора // Русская графика XVIII — первой половины XIX века. Новые материалы. Л., 1984.
Для Брюллова, блистательного рисовальщика и «композитора», не было никаких проблем воспроизвести по воображению любую сцену. Но в Исаакиевском соборе художнику предстояло писать не на плоскости холста, а в куполе и на парусах. К этой новой для себя задаче он подходит со всей серьезностью. В альбомах с набросками появляются зарисовки фасадов церквей (ГРМ, Р-15466, Р-15563 и другие), какие-то геометрические чертежи и арифметические подсчеты. Все эти приготовления нужны Брюллову, видимо, для уверенности, что он избежит ошибок в расположении фигур в перспективе и особых ракурсах. И далее художник бесконечно повторяет одни и те же мотивы, их фрагменты, отыскивая нужное положение фигур. Он внимательно отрабатывает каждую деталь, вплоть до кадила, которое держит ангел (ГРМ, Р-28795, 28756) или орла (ГРМ, Р-15059; 15457) — символа евангелиста Иоанна, рисуя отдельно клюв, крылья, птицу. Там же.
