Расширенный поиск по коллекциям
Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее
Виртуальная выставка, посвященная Древлехранилищу имени императора Николая II, открытому в Русском музее в 1914 году, объединила более 270 памятников иконописи и церковной старины из собрания музея. Она подготовлена по материалам каталога выставки, прошедшей в залах Русского музея в 2014 году*.
К моменту создания Древлехранилища в 1914 году Русский музей обладал богатейшим собранием памятников христианского искусства, начало которому было положено еще в конце XVIII века. Оно вобрало в себя наиболее значительные государственные и частные коллекции древностей и редкостей.
Наиболее крупным являлось собрание Музея христианских древностей Императорской Академии художеств, перевезенное в полном составе в Русский музей в 1897 году. В последующие годы на хранение были приняты значительные частные коллекции Н. П. Лихачева, В. А. Прохорова, В. В. Верещагина, П. В. Синицына, Н. П. Кондакова и других. В 1909 году с приходом на должность хранителя Художественного отдела П. И. Нерадовского начались поездки по монастырям и церквям для собирания древностей, а в 1912 году состоялось представление Николаю II икон и памятников прикладного искусства, присланных московскими антикварами и реставраторами.
Быстрое пополнение Русского музея памятниками церковной старины заставляло задуматься о новых формах их публичной презентации. Так родилась идея Древлехранилища — организованного на новых принципах Отделения христианских древностей с обширной экспозицией из лучших произведений. К энергичному переустройству экспозиции приступили в 1913 году. В это время музеем велись переговоры о передаче еще одной необычайно значимой для собрания коллекции — икон из Покровского женского монастыря в Суздале. Именно они и оказались последним поступлением, включенным в новую экспозицию, открытую 18 марта 1914 года.
Онлайн-ресурс имеет рубрикатор, который позволяет изучать и рассматривать произведения по разделам, представляющим коллекции собирателей произведений древнерусского искусства. Большинство произведений виртуальной выставки можно увидеть в высоком разрешении. Аннотации составлены на основе материалов статей сотрудников отдела древнерусского искусства Т. Б. Вилинбаховой, С. М. Новаковской-Бухман, О. В. Клюкановой, Т. А. Петренко, Н. В. Пивоваровой, И. А. Шалиной, И. В. Сосновцевой.
*Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014.
Музей древнерусского искусства Императорской Академии художеств — основа Отделения христианских древностей Русского музея
Музей христианских древностей Императорской Академии художеств на протяжении 40 лет являлся крупнейшим в Петербурге хранилищем памятников церковной старины. Идея его учреждения и программа пополнения фондов принадлежали вице-президенту Академии, князю Г. Г. Гагарину (1810–1893).
В 1855 году в докладной записке, поданной на имя президента Академии великой княгини Марии Николаевны, Гагарин изложил свою концепцию создания национального музея 1, а в феврале 1856 года в рапорте об учреждении класса православного иконописания ходатайствовал перед академическим Советом о выделении денежных средств для приобретения «образцов византийской живописи и древнего греческого ваяния, если не все в подлинниках, то по крайней мере в копиях достойных подлинников» 2. Именно в таком направлении музей и формировался на первых порах существования. Дар основателя — князя Гагарина — положил начало коллекции икон; поездки в Новгород первого хранителя музея А. М. Горностаева (1808–1862) обогатили музей предметами церковного интерьера — резным амвоном и медным паникадилом из новгородского Софийского собора (ДРД-443; ДРМ-3366), деревянными резными фигурами «старцев», снятыми с крышек рак по указу Петра I 1722 года (ДРД-495, ДРД-496, ДРД-494) 3; обследование Горностаевым состава «раскольничьего кабинета» Министерства внутренних дел позволило поставить вопрос о передаче в Музей Академии художеств предметов культа, конфискованных из моленных старообрядцев (ДРЖ-2146–ДРЖ Б-1289) 4; наконец, экспедиция на Святую гору Афон путешественника, исследователя и собирателя византийских памятников П. И. Севастьянова (1811–1867) способствовала созданию «отдела» византийских икон, копий, зарисовок и фотографий афонских древностей (ДРЖ-219–ДРЖ-2652) 5.
В 1861 году на должность заведующего академическим музеем был принят художник-любитель В. А. Прохоров (1818–1882), при котором первоначальная концепция устройства христианского музея кардинально изменилась. Программа, составленная Прохоровым, предполагала сосредоточение в музее «памятников по всем отраслям русского искусства и быта народного», что со временем неминуемо привело к утрате целостности собрания и в конечном счете стало основной причиной его ликвидации.
В годы пребывания В. А. Прохорова на посту заведующего музеем основными источниками пополнения фондов служили не только хранилища памятников церковного искусства, находившиеся в ведении Синодального ведомства, государственные и частные коллекции древностей и редкостей. Множество бытовых предметов, рисунков и копий было привезено Прохоровым из поездок по стране, куда он ежегодно командировался Академией художеств. В январе 1865 года для академического музея было отобрано 100 икон, хранившихся в складочной палатке на колокольне Ивана Великого в Московском Кремле. В их число входили вышедшие из богослужебного употребления пядничные иконы, происходившие из кремлевских Успенского и Николо-Гостунского соборов (ДРЖ-570, ДРЖ-728, ДРЖ-2189, ДРЖ-684). Однако наиболее крупным поступлением оказалась передача 1871 года из Мироваренной палаты Московского Кремля 6, где с 1856 года хранились древности из Оружейной палаты и два крупнейших московских частных собрания редкостей — коллекции премьер-майора П. Ф. Коробанова (1767–1851) и историка М. П. Погодина (1800–1875), в начале 1850-х годов перешедшие в собственность государства (ДРД-153–БК-2914). Прáва на владение этим богатейшим собранием добивались хранители московского Публичного и Румянцевского музеев, однако оно досталось музею Академии художеств в силу его привилегированного положения и поддержки со стороны представителей императорской фамилии. В результате энергичных действий В. А. Прохорова в Петербург было вывезено около 1700 памятников — живописных, резных и меднолитых икон, крестов, образков и складней, предметов богослужебной утвари, окладов и шитья. В числе древностей, сохранявшихся в Оружейной палате, в Академию художеств поступили уникальные произведения, связанные с царями из рода Романовых. Таков деревянный резной складень, исполненный в 1681 году мастерами Оружейной палаты по заказу царя Феодора Алексеевича в память о безвременно скончавшейся царице Агафье Семеновне Грушецкой (ДРД-153). К редким в России произведениям, исполненным малоазийскими мастерами, принадлежал серебряный сосуд для мира святителя Николая Чудотворца, вероятно доставленный к царскому двору из Мир Ликийских (БК-3056). Интересна подвесная пелена с редким шитым образом преподобного Макария Желтоводского (ДРТ-53).
Особенно многочисленным было собрание М. П. Погодина. Известный историк, публицист, издатель Погодин имел особую страсть к собирательству. Благодаря энергии и таланту коллекционера ему удалось составить в Москве крупнейшее и известнейшее собрание древностей, первое среди частных коллекций 7. Коллекционер много путешествовал по России и за границей, часто посещал ярмарки в разных русских городах, имел целую сеть корреспондентов и агентов по отысканию древностей. Погодинское Древлехранилище, как и музей П. Ф. Коробанова, было разнообразным по своему составу. К 1849 году оно включало в себя 24 отделения: собрание рукописей (свыше 2000), старопечатных книг, древних грамот, автографов, монет, икон (200), крестов, окладов… Древлехранилище помещалось в 50 шкафах и 200 картонах в доме Погодина на Девичьем Поле. В 1852 году коллекция М. П. Погодина, нуждавшегося в средствах и одновременно желавшего сохранить целостность музея, была приобретена в казну за 150 000 руб. серебром. В ответ на письмо барона М. А. Корфа о согласии императора Николая I приобрести Древлехранилище, Погодин писал: «…Жизнь и целость моего собрания обеспечены навсегда на пользу Науки, на пользу Отечественной истории…» 8 В 1852 году печатные книги, рукописи и эстампы Погодинского собрания поступили в Императорскую Публичную библиотеку. Собрание древностей временно разместили в Оружейной палате, откуда в 1856 году они попали в Мироваренную палату Московского Кремля.
Иконная часть Погодинского Древлехранилища в Русском музее насчитывает более 150 единиц хранения, среди которых имеются выдающиеся произведения древнерусской живописи (ДРЖ-331–ДРЖ Б-121) 9. Гораздо многочисленнее собрание памятников прикладного искусства — предметы литургической утвари, резные деревянные иконы, печатные доски, деревянные, серебряные и медные кресты, мелкая пластика, оклады икон, древнерусское шитье. К числу шедевров в коллекции относится редкая, изысканная по колориту и рисунку шитая икона «Пророки Давид и Соломон» (ДРТ-17), которая являлась частью походного иконостаса. Памятник исполнен в московской великокняжеской мастерской Софьи Витовтовны и датируется первой половиной XV века. В собрании Погодина находилась и шитая пелена первой половины XVI века «Богоматерь Тихвинская» (ДРТ-54). Тонкая и нежная пелена сохранила историческую надпись, сообщающую имя вкладчицы — княгини Марьи Васильевны Глинской-Пенковой — супруги ярославского князя Ивана Даниловича Пенкова. Самый большой раздел коллекции Погодина составляют кресты различных типов (БК-55, 89, 311, 537, 3715; ДРД-312): ранние энколпионы (XII–XIII веков), тельники, наперсные кресты-мощевики, кресты напрестольные и поклонные (XVI–XVIII веков). Погодин не раз отмечал, что его собрание крестов есть первое в России по разнообразию типов, древности и редкости самих памятников. Наконец, уникальна коллекция резного дерева, включающая множество цельных и фрагментированных резных икон и складней, две киотные скульптуры (ДРД-476), резной образ святого Георгия на коне (ДРД-472) XVI века, отдельные створки новгородских четырехстворчатых складней иконостасов и другое.
Не столь представительным было переданное в Академию художеств из Мироваренной палаты собрание П. Ф. Коробанова (при поступлении оно насчитывало около 120 произведений). «Русский музей» Павла Коробанова, устроенный в 1793 году, размещался в двух комнатах частного дома на Петровке в Москве и был открыт для всех любителей русской старины. Среди современников он был известен под именем «второй Оружейной палаты» 10. Наряду с собранием древностей П. Ф. Коробанов имел большую библиотеку и коллекцию эстампов. В 1849 году, заботясь о сохранении коллекции «от раздробления», владелец обратился к Николаю I с просьбой принять ее под высочайшее покровительство. Собрание было приобретено в казну за 30 000 руб. серебром, причем средства, вырученные от продажи, поступили в пользу Измайловской военной богадельни 11.
«Главный план музея» Павла Федоровича Коробанова, по словам современников, составляли произведения с историческими надписями и подписями 12. В Академию художеств поступили лишь некоторые из них 13, сохранявшие память о князе Федоре Михайловиче Мстиславском, старице Анне Кисловской и других лицах. Таковы серебряный ковчежец с изображением св. Федора Змееборца (БК-1756), трехстворчатый серебряный складень с поясным литым деисусом конца XVII века (БК-2914). Значительный интерес представляют небольшие каменные и костяные образки в драгоценных оправах (БК-2382), резная деревянная икона с изображениями святых Николая Чудотворца, Иоанна Милостивого и Параскевы Пятницы конца XV — начала XVI века (ДРД-173).
В 1880-е годы после смерти В. А. Прохорова пополнение музея Академии художеств заметно сократилось. Наступила пора небольших приобретений от частных лиц, даров немногочисленных благотворителей. Значительным событием этого времени следует признать поступление древностей от академика архитектуры В. В. Суслова (1857–1921). Основу приобретений и пожертвований, доставленных в музей лично В. В. Сусловым и при содействии обер-прокурора Синода, составили памятники, найденные во время трех поездок ученого: двух экспедиций в северные губернии России — Вологодскую и Архангельскую (1883), Архангельскую и Олонецкую (1886) и в город Романово-Борисоглебск (1884) 14. Обнаруженные Сусловым вещи, за небольшим исключением, принадлежали к числу вышедших из богослужебного обихода предметов. К ним относились лампады, выносные фонари, деревянные и медные брачные венцы. Самыми ценными приобретениями оказались присланные по просьбе Суслова епископом Архангельским и Холмогорским Нафанаилом деревянные резные Царские врата, отысканные в Климентовской церкви посада Уна Архангельской губернии (ДРД-437) 15 и «Царские врата, украшенные резными золочеными по левкасу орнаментами» из Заостровского прихода около Архангельска 16. Обследование кладовых Воскресенского собора города Романова-Борисоглебска позволило Суслову получить для академического музея резную часовню-киот для скульптуры святого Николы (ДРД-458), десять лампад, два брачных венца красной меди и пять досок, украшенных оловянным ажурным орнаментом 17.
Целесообразность дальнейшего существования музея Академии художеств была поставлена под сомнение уже в 1895 году. На период ремонта помещений музея и библиотеки все коллекции были запакованы. В 1897 году последовало решение об их перемещении в Русский музей императора Александра III.
О. В. Клюканова, Н. В. Пивоварова. Музей древнерусского искусства Императорской Академии художеств — основа Отделения христианских древностей Русского музея // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 13-15.
Примечания:
1. Дмитриев С.В. К истории развития идеи создания Российского национального музея в XIX в.: Концепция князя Г. Г. Гагарина (1855 г.) // Собор лиц / Под ред. М. Б. Пиотровского и А. А. Никоновой. СПб, 2006. С. 121 124.
2. РГИА, ф. 789, оп. 2 (1856), д. 170, л. 4 об.
3. Подробнее см.: Пивоварова Н. В. Новгородские древности в собрании Русского музея: основные этапы и источники формирования коллекции // Новгород и Новгородская земля. Искусство и реставрация. Великий Новгород, 2005. Вып. 1. С. 42–49, 59–61; Пивоварова, 2013(I). Вып. 2. С. 147–152.
4. Она же. «Кабинет раскольничьих вещей» Министерства внутренних дел: об одном несостоявшемся музее старообрядческой богослужебной культуры // Известия Уральского государственного университета. Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. Екатеринбург, 2010. № 6 (85). Ч. 2. С. 230–237.
5. Пятницкий Ю.А. П.И.Севастьянов и его собрание // Византиноведение в Эрмитаже. Л.; 1991. С. 14–19; Он же. Византийские и поствизантийские иконы в России (Часть 2) // ВВ. М., 1996. Т. 56 (81). С. 251–252; Pyatnitsky Yu. A. “Enlighten my soul, my heart and my spirit and show me Thy ways…” // Athos. Monastic Life on the Holy Mountain. Helsinki, 2007. P. 26–28; Pivovarova N. The Mount Athos Collection in the Museum of Russian Art // Ibid. P. 36–37; Пивоварова, 2012. Материалы Всероссийской научной конференции (17–18 апреля 2012). М., 2012. С. 113–117.
6. Отчет Императорской Академии Художеств с 4 ноября 1870 г. по 4 ноября 1871 г. СПб, 1873. С. 9.
7. Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. СПб, 1896. Кн. 10. С. 444.
8. Там же. СПб, 1898. Кн. 12. С. 335.
9. Подробнее см.: Шалина И. А. Коллекция икон М. П. Погодина // Государственный Русский музей. Из истории музея. СПб, 1995. С. 112–123.
10. Подробнее о собрании см.: Исаева Е. В. «Русский музей П. Ф. Коробанова» в Москве // Судьбы музейных коллекций. Материалы VII Царскосельской научной конференции. СПб, 2001. С. 145–156.
11. РГИА, ф. 472, оп. 17 (7/939), д. 70, ф. 468, оп. 1, д. 968; РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 18423.
12. Описание памятников древности церковного и гражданского быта Русского музея П. Коробанова // Москвитянин. М., 1850. № 3. Февраль. Кн. 1. С. 91.
13. Подробнее см.: Клюканова О. В. Памятники древнерусского прикладного искусства с историческими надписями «Русского музея» Павла Федоровича Коробанова // Государственный Русский музей. Страницы истории отечественного искусства. XII— первая половина XIX века. СПб, 2002. Вып. VIII. С. 107–114.
14. РГИА, ф. 789, оп. 10 (1878), д. 142, л. 33 об., 104 об.–106, 46 об.–47.
15. Подробнее см.: Федосеева М. В. Памятники древнерусского прикладного искусства, вывезенные академиком В. В. Сусловым из Архангельской губернии // СПб Фонд культуры. Программа «Храм». Сб. материалов (ноябрь 1993 — июнь 1994). Вып. 6. СПб, 1994. С. 98–108; Пивоварова, 2012(I). Вып. 3. С. 108 117.
16. РГИА, ф. 789, оп. 10 (1878), д. 142, л. 187 об., 189. Переписку о доставлении вещей см.: Там же, ф. 797, оп. 58, I отд., I стол, д. 98.
17. Там же, оп. 12 з, 1895, д. 9, л. 12.
Коллекция Николая Петровича Лихачева (1862–1936)
Имя замечательного ученого и коллекционера Н. П. Лихачева (1862–1936) сегодня хорошо известно и в научном мире, и тем, кто интересуется культурой Древней Руси. Во многом этому способствовала первая большая посвященная ему выставка, проходившая в Русском музее в 1993 году. Деятельность Н. П. Лихачева-собирателя особенно много значит для истории музея. В 1913 сюда поступила от Лихачева коллекция икон и памятников прикладного искусства, насчитывающая почти полторы тысячи произведений. Ее покупка состоялась при финансовой поддержке императора Николая II, выделившего на приобретение 300 тысяч рублей из личных средств.
Огромное собрание не просто пополнило фонды, но фактически стало основной и самой замечательной частью открывшегося через год Древлехранилища. Его уникальный характер был отмечен еще при поступлении в музей. На заседании комиссии, созданной для обсуждения вопроса о покупке коллекции, В. Т. Георгиевский отмечал, что собрание, складывавшееся в течение 25 лет, уже в силу этого обладает ценностью, но главная его драгоценность в научном отношении состоит в том, что оно строго систематизировано и представляет полную историю русской иконописи.
Собрание сформировалось в результате поездок по древним городам и монастырям России, где ученый приобрел многие иконы, не представлявшие интереса для местных властей. Он общался с современными ему иконописцами и мастерами-старинщиками из Мстеры и Данилова и антикварами. В Италии были приобретены иконы ранних итальянских, византийских и поствизантийских мастеров. (Впоследствии эта часть собрания будет передана в Эрмитаж). Глубокие научные знания, увлеченность и коллекционерская страсть, энтузиазм и острый глаз знатока — все эти качества позволили Лихачеву снискать глубокое уважение ученого сообщества и коллекционеров.
Передаче собрания в Русский музей сопутствовало составление списка икон и предметов, охватывающего весь материал собрания. За исключением первых двух отделов, содержащих произведения византийских, раннеитальянских и поствизантийских мастеров, основную часть — четыре отдела — составляют русские иконы. В систематизации икон Н. П. Лихачев во многом придерживался принципов, которые в дальнейшем в качестве основополагающих вошли в музейное дело. Большое внимание ученый уделял определению хронологии и географии памятника, а также фиксации его сохранности, степени повреждения и качеству реставрации. Особо следует отметить обращение к иконописи Нового времени, которую он собирал и рассматривал в общем процессе иконописания в России. Важно отметить, что для Лихачева икона не была только предметом, представляющим историко-археологический интерес, он видел в ней также явление художественной культуры. Достаточно красноречиво об этом свидетельствуют его краткие заметки, встречающиеся в описи собрания в скобках рядом с названием особенно замечательных икон.
В экспозиции Древлехранилища произведения собрания Лихачева во многом определили ее структуру и хронологию. Среди самых ранних образцов русской иконописи была представлена раскрытая от записей реставраторами-иконописцами братьями Чириковыми икона «Святые Борис и Глеб» (ДРЖ-2117). Лихачев справедливо относил ее к числу «уников» своей коллекции и датировал XIII веком (впоследствии икона была отнесена к середине XIV столетия).
Наиболее подробно в Древлехранилище, как и в коллекции, была представлена иконопись Новгорода и его провинций. Согласно установившимся в то время в науке представлениям, новгородский период в развитии церковного искусства считался древнейшим и предшествовал московскому. Поэтому к новгородской школе были отнесены все самые ранние русские памятники. Среди них «Спас оглавный» (ДРЖ-1889), краснофонный деисусный чин (кат. ДРЖ-1629, ДРЖ-1630, ДРЖ-1631), «Архангел Гавриил» (ДРЖ-2121), «Сошествие во ад» (кат. ДРЖ-2120). Все иконы относятся к XIV веку.
Среди лучших новгородских памятников в Древлехранилище были представлены образы избранных святых — излюбленный в Новгороде тип иконы. Это «Святые Параскева и Анастасия» (ДРЖ-2069) и «Святые Флор, Иаков, Лавр» XV столетия. Редкой иконографией и высокими художественными качествами отличались иконы XVI века «Святой Андрей Юродивый, в житии» (ДРЖ-2099), «Покров Богородицы» (ДРЖ-2142), иконы-притчи «Видение святого Иоанна Лествичника», «Притча о хромце и слепце», «Видение Евлогия» (ДРЖ-2139, ДРЖ-2140).
Строгановская школа конца XVI — начала XVII века, высоко ценимая в то время наукой и публикой, была представлена произведениями Семейки Бороздина, Стефана Арефьева, Михаила. Наконец, среди памятников XVII столетия выделялся образ «Богоматери Владимирской» — реплика прославленной византийской святыни, написанная крупнейшим мастером Оружейной палаты Московского Кремля Симоном Ушаковым в 1662 году (ДРЖ-2100).
Даже краткий обзор памятников из собрания Н. П. Лихачева дает возможность утверждать, что, включенное в состав Древлехранилища, оно позволяло с большой полнотой представить русскую икону с XIV по XVII век в ее лучших и характерных образцах.
Особо следует отметить немногочисленные произведения прикладного искусства, входившие в коллекцию. Это прежде всего медные Царские врата XIV столетия, выполненные с использованием редкой и сложной техники золотой наводки (ДРМ-3383). Как доказали последние исследования, первоначально они находились в Софийском соборе Новгорода. Большой интерес также представляет ставротека с резным реликварным крестом, вырезанные из гробовых досок святых ярославских князей Василия и Константина. В 1610 году она была вложена в домовый храм семейства Строгановых — Благовещенский собор Сольвычегодска известным меценатом Никитой Григорьевичем Строгановым. Т. В. Вилинбахова. Коллекция Николая Петровича Лихачева (1862–1936) // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 161-162.
Собрание Василия Александровича Прохорова (1818–1882)
В. А. Прохоров (1818, Орел — 1882, Санкт-Петербург) — петербургский владелец одной из первых и наиболее крупных в России коллекций икон, церковной утвари и предметов народного быта; заведующий Христианским музеем Академии художеств — вошел в историю не только отечественного собирательства, но и науки о древнерусском искусстве.
Имевший склонность к живописи, сын священника и выпускник Херсонской духовной семинарии, после увольнения в светское звание (1842) учился в Академии художеств, затем преподавал историю в Морском Кадетском корпусе. Совершая многочисленные поездки по стране, занимался копированием древностей, поэтому уже к началу 1860-х годов у него сложился целый «иконографический музей». Это подтолкнуло к изданию журнала «Христианские древности и археология» (1862–1877), где впервые были опубликованы известные памятники восточно-христианского искусства 1. Увлечение археологией и христианской культурой привело к идее коллекционирования подлинных памятников. С ревностью собирал и приобретал все, что можно было найти в Петербурге и во время путешествий по России, преимущественно из Новгородской губернии, где активно общался со старообрядцами. Скорее всего, в их среде он научился технике и основам реставрации икон, стал разбираться в письмах и пошибах. По тем временам вполне «подобранная» коллекция быстро разрослась до значительных размеров и размещалась в его небольшой квартире на Васильевском острове. После смерти В. А. Прохорова наследником коллекции, а также преемником должности хранителя музея стал его старший сын — художник Александр Васильевич. По материалам отца им была составлена и издана подробная опись собрания 2, — по ней она и была приобретена в полном составе за 10 000 рублей 3 в только что образованный Русский музей императора Александра III. Желание расстаться с коллекцией, возможно, было связано с закрытием и передачей туда же академического Музея древнерусского искусства, наряду с которым прохоровское собрание стало основой созданного здесь в 1897 году Отделения христианских древностей.
Собрание (всего 771 номер) состояло из восьми разделов: церковная утварь (паникадила, подсвечники, лампады, кадила, водосвятные чаши и литургические принадлежности), кресты, образки, резьба, финифть, шитье, иконы, предметы народного быта, – то есть это было довольно типичное для XIX века хранилище церковной старины, где каждый предмет рассматривался как часть единой христианской культуры 4. Вместе с тем все разделы прохоровского «домашнего музея» отражали его интересы как знатока русской археологической науки, иконографии и издателя, а также сочетались с программой разработанных им лекций по истории древнерусского искусства.
Собрание иконописи включало около ста икон 5. Шедеврами его, безусловно, стали небольшой образ круга Андрея Рублева «Богоматерь Умиление», один из ранних списков чудотворной Владимирской (ДРЖ-275), и икона «Избранные святые с Богоматерью Знамение»(ДРЖ-2061) третьей четверти XV века, снискавшая славу классического образца живописи Новгорода. Сходное место в истории тверского искусства следует отвести клейму уникальных по замыслу Царских врат XV века с изображением евангелиста Матфея и Премудрости (ДРЖ-1418), а также небольшому образу Рождества Христова (ДРЖ-1416), видимо входившему в праздничный ряд камерного иконостаса. Существенную часть собрания В. А. Прохорова составляли выдающиеся по исполнению и иконографии новгородские иконы XVI века, среди которых оказалось немало фрагментов храмовых икон-«выпилков», видимо приобретенных им у старообрядцев, сохранявших даже ветхие древние памятники. Прежде всего, это клейма со сценами жития святого Георгия, некогда составлявшие житийный образ 1544 года из Антониева монастыря в Новгороде (ДРЖ-1–24), а также 12 фрагментов с изображением ангелов, пророков, праведников из великолепного по письму Страшного суда (ДРЖ-326; ДРЖ-327; ДРЖ-328; ДРЖ-329) близкого времени и, видимо, того же происхождения. Преобладали в собрании произведения прикладного искусства 6: резьба по дереву, лицевое шитье, церковная утварь (лампады, паникадила), памятники личного благочестия XIV–XVIII веков (образки и кресты, выполненные из камня, кости и дерева, медное литье) и старинного народного быта (чернильницы, ларцы, серьги). В числе древних и редких образцов деревянной резьбы отметим новгородскую икону первой половины XVI века «Чудо Георгия о змие» (ДРД-175), рельефные фигуры Богоматери и евангелиста Луки, входившие в убранство входных врат Софийского собора в Новгороде, созданных повелением архиепископа Пимена в 1560 году (ДРД-371, 373), московский памятник первой половины века «Явление Богоматери преподобному Сергию» (ДРД-171). Шитая пелена с образом Николая Великорецкого конца XV века — один из самых значительных в художественном отношении памятник собрания В. А. Прохорова и наиболее ранний для такой иконографии (ДРТ-27). Произведения мелкой пластики представлены выдающимися новгородскими памятниками XIV века в серебряных сканых оправах.
Т. А. Петренко, И. А. Шалина. Собрание Василия Александровича Прохорова (1818–1882) // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 75-76.
Примечания:
- Вздорнов Г. И. История изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986. С. 117–125.
- Опись русских древностей, составлявших собрание В. А. Прохорова / Сост. А. В. Прохоровым. СПб, 1896; Личное дело Александра Васильевича Прохорова // РГИА, ф. 789, оп. 5. 1866 г. № 95.
- ВА ГРМ, ф. ГРМ (I), оп. 1, д. 86, л. 12–32. Оценка предметов древности, составлявших собрание В. А. Прохорова и предложенных Русскому музею императора Александра III.
- См.: Шалина И. А. Василий Александрович Прохоров — ученый и коллекционер // Коллекционеры и меценаты в Санкт-Петербурге (1703–1917). Тезисы конф. Гос. Эрмитаж. СПб, 1995. С. 24–26.
- Шалина И. А. О коллекции икон В. А. Прохорова в Государственном Русском музее // Тезисы III Грабаревских научных чтений. М., 1995. С. 6; она же. Прохоров В. А. // Государственный Русский музей. Из истории музея. СПб, 1995. С. 126–128.
- Петренко, 2009. Вып. XVI. С. 57–69.
Собрание Василия Васильевича Верещагина (1842–1904)
Коллекция памятников древнерусского прикладного искусства в количестве 1015 экспонатов была приобретена у художника В. В. Верещагина (1842–1904) в 1900 году и значительно пополнила собрание Отделения христианских древностей. Выдающийся художник-баталист, офицер, участник войн в Средней Азии, на Балканах и в Японии, путешественник и автор очерков о войне, собиратель этнографических коллекций, предметов быта, древностей и памятников искусства, В. В. Верещагин в основу художественного метода создания картин положил достоверность представляемых событий, изображения природы, костюмов и предметов. В связи с этим органичной частью его творческого метода стало собирание этнографических коллекций, предметов быта и памятников искусства, которые он выставлял на зарубежных и российских выставках вместе с сериями своих картин.
Русским искусством В. В. Верещагин начал интересоваться с середины 1880-х 1. В 1888 году он посетил Ростов, Ярославль, Кострому, в начале 1890-х — Вологду. Собирая собственную коллекцию русских древностей, он активно участвовал в комплектовании собраний Вологодского и Ростовского музеев. В письме 1888 года к И. А. Шлякову, основателю Ростовского музея церковных древностей, В. В. Верещагин сообщал о покупке для него в Москве «по недорогой цене целой коллекции старинных крестов, серег и прочего» и просил и впредь приобретать для него «только очень хорошие вещи, или по форме, или по работе» 2. Вероятно, речь шла о покупке древностей у Н. И. Подключникова 3. Верещагина интересовали «буде найдется с художественным значением: серьги, цепочки, кресты, вышивки, кафели», а также «редкие по форме и высокохудожественные произведения мелкой пластики, ювелирные изделия и, особенно, эмали». Собирал художник и народные женские головные уборы, пуговицы, бытовые предметы, иконы и рукописи.
Собрание В. В. Верещагина, поступившее в Русский музей, не представляет тематической цельности. Значительную его часть составляют драгоценные изделия, нередко украшенные эмалью. Это обширная коллекция серебряных крестов-тельников периода расцвета крестечного дела на Руси в XVII–XVIII веках. Особенности эмалевого декора позволяют отнести некоторые из них к Русскому Северу, Великому Устюгу. Значительную часть коллекции составляют серьги, пуговицы, перстни и цепи. Они отражают характерное для искусства Руси XVII столетия стремление к яркости и декоративности, пышному убору. Наиболее выразительные среди них — серьги с драгоценным камнем (или цветным стеклом) в среднике, обрамленном литыми завитками, с размещенными внизу подвесными серебряными боченками-бусинками. В коллекции представлены наиболее нарядные экземпляры серег, распространенных в драгоценном женском уборе второй половины — конца XVII века. Драгоценные пуговицы, нередко стоившие дороже самой одежды, представлены разнообразными вариантами, характерными для ювелирного дела XVII столетия. Они пышно декорированы сканью и зернью, нередко ажурные, спаяны из сканых завитков (БК-865, 866, 1153, 1155). Интересна группа перстней с высоким цилиндрическим верхом, находящих ближайшие аналогии среди перстней Великой Дунайской Болгарии.
В коллекции имеются серебряные ажурные цепи, служившие для ношения крестов поверх одежды на груди. Исполненные из плющеной скани, из двух-трех рядов S-видных завитков с петелькой внутри, они являются типичным образцом цепей XVII века (БК-1785, 1802). Памятники церковного назначения представлены немногочисленной богослужебной утварью (ДРД-390, ДРД-425; ДРМ-3057). Замечательными образцами древнерусского церковного шитья являются пелена «Богоматерь Владимирская» и воздух «Се Агнец» XVII века. С. М. Новаковская-Бухман. Собрание Василия Васильевича Верещагина (1842–1904) // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 95.
Примечания:
1. Ким Е. В. В. В. Верещагин в Ростове Великом (неизвестные страницы биографии) // История и культура Ростовской земли. 2006. Ростов, 2007. С. 316–321.
2. Письма цитируются по изд.: Ким Е. В. В. В. Верещагин в Ростове Великом; он же. В. В. Верещагин — И. А. Шляков (документы и парадоксы текстологии). К 165-летию со дня рождения И. А. Шлякова // Там же. 2007. Ростов, 2008.
3. Бахрушин А. П. Из записной книжки: Кто что собирает / Прим. М. Цявловского. М., 1916. С. 24, 77, 106.
Собрание Петра Васильевича Синицына (?–1904)
Необычайно ценным среди первых поступлений в Русский музей было собрание московского собирателя, купца Петра Васильевича Синицына (?–1904), в 1900 году пожертвовавшего свои коллекции императору Николаю II. Потомственный почетный гражданин, автор трудов о московской старине 1, проживавший в собственном доме на Суворовской улице в Преображенском, Синицын собрал богатейшее собрание христианских и гражданских древностей, греческих ваз и других предметов из раскопок Крыма. Поднесенное императору во время Высочайшего пребывания в Москве в марте-апреле 1900 года, оно было разделено Николаем II между московским Историческим музеем (предметы древности эпохи дохристианской) и Русским музеем императора Александра III (предметы церковной и гражданской утвари).
Часть коллекции, доставленная в Петербург из Москвы 2, временно хранилась в Зимнем дворце, а затем, по прибытии из-за границы управляющего Русским музеем великого князя Георгия Михайловича, в 1901 году была перевезена в Русский музей. Собрание состояло из резных деревянных крестов и складней, оловянных потиров, дискосов и дарохранительниц, медных подсвечников. Были в ней и две двусторонние иконы новгородского письма XVI века. Однако наибольший интерес представляла нижняя часть, или поддон, большого медного кадила с гравированной надписью, содержание которой помогло выявить памятник в собрании Русского музея: «ЛЕТА ЗNД (1546)ГО МЦА МАЯ КД (20) (Д)АЛЪ СIЕ КАДИЛО В МОNАСТЫРЬ ПРЕОБРАЖЕNIЮ СПСОВУ NА КОВАЛЕВО ЕВДОКИМЪ СТЕФАNОВЪ СNЪ ЛЬNЯNИКЪ ПРИ ИГУМЕNИ ФЕОДОСIИ». По сведениям архимандрита Макария, в 1860 году кадило из церкви Спаса Преображения на Ковалеве находилось в церкви упраздненного новгородского Успенского Волотова монастыря 3, откуда, по всей видимости, было вывезено в Москву одним из скупщиков древностей. Впоследствии оно оказалось в собрании П. В. Синицына.
Скорее всего, из того же источника попало к П. В. Синицыну и новгородское Евангелие XVI века с медными накладными фигурами евангелистов и композицией «Распятие» в среднике (Др/Гр.-11): «Евангелие, писанное на бумаге XVI в. (нескольких листов конца, а также и задней крышки нет) на верхней крышке гравированное Распятие и евангелисты хорошей греческой работы» 4. Зарисовка Евангелия, обнаруженная среди материалов исследователя новгородских древностей Г. Д. Филимонова, позволила установить происхождение памятника из церкви святых Бориса и Глеба в Новгороде.
Поступившее от П. В. Синицына собрание оказалось хорошим дополнением к экспонатам Музея древнерусского искусства Академии художеств и коллекции В. А. Прохорова, приобретенной в 1898 году. Благодаря им в Русском музее начала складываться первоклассная по составу коллекция древнерусского прикладного искусства, интенсивно пополнявшаяся и в дальнейшем.
Н. В. Пивоварова. Собрание Петра Васильевича Синицына (?–1904) // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 101.
Примечания:
- Синицын П. В. Преображенское и окружающие его места, их прошлое и настоящее. М., 1895; он же. Никольский единоверческий мужской монастырь в Москве, что в Преображенском. М., 1896.
2. См. копию описи вещей: ВА ГРМ, ф. ГРМ (I), оп. 1, д. 166, л. 34–41.
3. Макарий, архим. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. М., 1860. Т. 2. С. 220–221.
4. Опись собрания П. В. Синицына: ВА ГРМ, ф. ГРМ (I), оп. 1, д. 166. № 125.
Собрание Никодима Павловича Кондакова (1844–1925)
Коллекция икон академика Н. П. Кондакова (1844–1925) — одного из «отцов-основателей» европейской византинистики и науки о славянских древностях, была принесена в дар Русскому музею в 1909 году1. Это была одна из первых коллекций, поступивших в дар от частного лица недавно основанному музею2. Коллекцию составляли более ста произведений иконописи, малую часть которых можно датировать XVII–XVIII веками, а подавляющее большинство памятников относится к рубежу XIX и XX столетий и создавалось во владимирских иконописных селах — знаменитых по сию пору Мстере, Палехе и Холуе.
Некоторые из икон ранее находились в коллекциях Н. М. Постникова и Н. С. Лескова, но в основном коллекция собиралась и пополнялась благодаря тесному личному общению знаменитого ученого и мастеров-иконников старинных «суздальских» иконописных сел.
Такое целенаправленное собирание икон начала XX века было непосредственно связано с деятельностью Н. П. Кондакова в качестве непременного управляющего делами высочайше учрежденного Комитета попечительства о русской иконописи. Одной из важнейших (и полностью осуществленных) задач Комитета попечительства было устройство и налаживание работы специальных школ-мастерских в Холуе, Палехе, Мстере и слободе Борисовка Курской губернии, в которых мальчики и подростки из семей потомственных иконописцев изучали не только весь процесс написания иконы, но проходили и значительно более широкую подготовку к самостоятельной деятельности, чем при традиционном обучении у старшего мастера, нередко сводившемся к бесконечному механическому повторению одних и тех же операций. В школах-мастерских Комитета попечительства ученикам преподавали иконописание, рисунок, перспективу, живопись, иконографию и начатки церковной археологии. После 4–5 лет обучения они становились высокопрофессиональными мастерами, о чем свидетельствуют их выпускные работы на звание мастера иконописца — иконы, которые присылались в Комитет, находившийся в Петербурге.
Начиная с 1900 года Н. П. Кондаков несколько раз приезжал во Владимирскую губернию и приобретал иконы при посещении иконописных мастерских. Иногда он сам заказывал образа для своей коллекции (иконы мстерского мастера И. В. Брягина). Некоторые иконы были подарены Н. П. Кондакову самими мастерами иконописцами (ДРЖ Б-1165, ДРЖ Б-1169). Примечательно, что из своих путешествий по Сирии и Палестине, Турции, Греции, другим европейским странам Н. П. Кондаков не привозил произведений искусства; по-видимому, коллекционирование само по себе не привлекало ученого. Иконы Палеха, Мстеры и Холуя нужны были ему для того, чтобы составить самое полное представление о современном положении русского иконописания, к «исправлению» и сохранению которого академик Кондаков и весь Комитет попечительства приложили столько усилий. Одним из результатов этих усилий стало пополнение собрания Русского музея «систематически подобранной» коллекцией произведений поздней русской иконописи, составленной обдуманно и планомерно, как это всегда было свойственно замечательному ученому Н. П. Кондакову. Надо отметить, что в начале XX века деятельность Комитета попечительства и его управляющего — академика Кондакова вызывала у современников недоумение, воспринимаясь как чисто «охранительная», а потому напрасная: «Да, народные силы бесконечно велики и разнообразны, но этим силам не поднять того, что умерло. Вы называете иконопись мастерством, она и дает, как мастерство, кустарное производство… Холуй и Палех уже не воскреснут» 3. Однако для Н. П. Кондакова его деятельность по Комитету попечительства была полна глубокого смысла и значения: «Мы столько десятков лет твердим о пагубном разрыве русского образованного общества с народом. Вот случай соединить разошедшихся в разные стороны в общем деле, и, начав заботы о народной нужде, поставить на ноги задачу общенациональную». Для академика Кондакова была очевидна глубинная связь важнейших процессов в русской культуре, и он прозревал значение традиционной иконописи не только для истории, но и для будущего 4.
И. В. Сосновцева. Собрание Никодима Павловича Кондакова (1844–1925) // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 105-106.
Примечания:
1. Никодим Павлович Кондаков. 1844–1925. Личность, научное наследие, архив. К 150-летию со дня рождения. СПб, 2001.
2. Н. П. Кондаков принимал непосредственное участие как в организации музея, так и в последующих заседаниях Совета его Художественного отдела.
3. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем. Письма. Т. 9. 1900 – март 1901. М., 1980. С. 227.
4. Кондаков Н. П. Современное положение русской народной иконописи. СПб, 1901. С. 64.
Дар императора Николая II и поступления 1912–1913 годов
Самый плодотворный период в формировании коллекций Отделения христианских древностей Русского музея пришелся на 1912–1913 годы. Именно в это время музейные фонды обогатились драгоценными произведениями из монастырских ризниц, значительным числом древних икон, приобретенных у московских антикваров, реставраторов и коллекционеров, и, наконец, уникальным по количеству и подбору памятников собранием икон и предметов прикладного искусства, принадлежавшим историку и археографу Н. П. Лихачеву.
Этот взлет собирательской деятельности был связан с поступлением на службу в Русский музей художника П. И. Нерадовского. Казалось бы, пристрастия Нерадовского должны были сосредоточиться на произведениях нового русского искусства, однако все случилось не совсем так. Самым большим увлечением хранителя, а затем заведующего Художественным отделом 1 стало собирание памятников церковной старины. Свои поездки по России он начал еще в 1910 году, о чем свидетельствует удостоверение от 23 декабря 1910 года на право «обозрения памятников русской иконописи и вообще художественных произведений в церквах, монастырях, музеях и частных собраниях» Московской губернии. Именно в ходе этой поездки П. И. Нерадовский посетил Иосифо-Волоколамский монастырь, ставший спустя полтора года одним из важнейших источников формирования собрания Отделения христианских древностей 2.
В начале 1910-х годов Нерадовский налаживает контакты с московскими антикварами, реставраторами и коллекционерами, что позволило в 1912 устроить грандиозную акцию: приобретение императором Николаем II для Русского музея ценного собрания икон и лицевого шитья. Итогом этого удачного предприятия стали новые поездки по России для приобретения древностей, на которые заведующему художественным отделом выделялись особые средства. «По инициативе Великаго Князя, которому теперь очень хочется достать еще иконы для Музея, — писал П. И. Нерадовский графу Д. И. Толстому 13 июня 1912 года, — я еду в Москву, Ростов Великий, Ярославль, Вологду — Череповец, Кирилловский Монастырь и Новую Ладогу — этот маршрут вместе с Остроуховым, Черногубовым и Брягиным. В Москве же я должен буду окончить хлопоты с Царскими Вратами, съездить в Иосифов Волоколамский Монастырь и другие церкви, где есть надежда, как я узнал, раздобыть вещи. Сегодня на Совете Великий Князь приказал ассигновать на мою командировку 1000 руб. Не знаю, насколько будет успешно совместное путешествие с Остроуховым, но надеюсь, что мы мирно поделим, если что будет найдено. Надеюсь же больше на самостоятельные экскурсии, особенно после поездки с такими опытными собирателями» 3. Надежды П. И. Нерадовского оправдались. Итогом поездок стали поступления 1912 года из ризниц Иосифо-Волоколамского и Муромского Благовещенского монастырей 4, а в 1913 году передача при посредничестве хранителя Третьяковской галереи Н. Н. Черногубова «золота» из московского Симонова монастыря. Дополнительные ассигнования из личных средств императора Николая II позволили в 1913 году продолжить успешно начатые в предшествующем году приобретения икон у московских антиквариев.
Н. В. Пивоварова. Дар императора Николая II и поступления 1912–1913 годов // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 111.
Примечания:
1. П. И. Нерадовский исправлял должность хранителя Художественного отдела со 2 мая 1909 (Потюкова А. В. К вопросу о назначении П. И. Нерадовского на должность хранителя Художественного отдела // Коллекции и коллекционеры. Сб. статей по материалам научной конференции. Русский музей. 2008 / Альманах. СПб, 2009. Вып. XVI. С. 261); приказом управляющего от 15 марта 1912 он был назначен заведующим Художественным отделом (Отчет, 1912. СПб, 1914. С. 11).
2. Подробнее об этом см.: Шалина, 2008. С. 199–226;Шалина, 2012(I). С. 43–55.
3. РГИА, ф. 696, оп. 1, д. 421, л. 6а–6б.
4. Перечень привезенных древностей: Отчет, 1912. С. 21. А: 1–7, В: 1–6. Часть памятников из Волоколамского монастыря была доставлена в начале декабря 1912 г. Н. А. Околовичем (перечень: ВА ГРМ, ф. ГРМ (I), д. 487, л. 21 об.).
Собрание икон из Покровского монастыря в Суздале
Среди основных собраний, составивших славу Древлехранилища, было собрание икон из Покровского женского монастыря Суздаля, поступившее в Русский музей в 1914 году.
Монастырь был основан в 1364 году по воле суздальского князя Андрея Константиновича. Особую известность он приобрел с XVI века после ссылки туда в 1525 жены великого князя Василия III Соломонии Сабуровой. С тех пор монастырь стал местом упокоения женщин, принадлежавших к знати, монахинями обители часто становились представительницы именитых фамилий. Среди них было немало женщин из семей, попавших в опалу. Преимущественно это представительницы княжеских и дворянских родов, происходивших из Владимира, Суздаля, Ярославля и других среднерусских земель. Попадавшие в монастырь женщины приносили с собой моленные иконы и драгоценную утварь. Их родственники жертвовали монастырю образа в память по умершим монахиням и на помин своей души.
Инициатива передачи в музей икон из прославленной обители принадлежит известному исследователю древнерусского искусства В. Т. Георгиевскому, сопровождавшему императора Николая II во время его поездки в Суздаль в 1913 году. При посещении Покровского монастыря государь обратил внимание на ветхие древние иконы, не использовавшиеся в богослужении, и три древних образа, находившихся на галереях собора Покрова. В. Т. Георгиевский высказал просьбу передать их в музей для сохранения и во избежание неумелой реставрации. Просьба была поддержана царем. Монастырские власти пошли навстречу и пожертвовали музею 43 иконы из 55, хранившихся в ризнице, и еще три больших образа из Покровской церкви. Это иконы «Троица с деяниями» (ДРЖ-2138), «Преображение с праздниками» (ДРЖ-1879) и «Св. Николай Мирликийский, с житием». При этом было учтено желание богомольцев изготовить для монастыря копии с больших икон, что и было исполнено.
За исключением трех образов большого размера, остальные представляют собой пядничные иконы, принесенные в монастырь как вклады или принадлежавшие монахиням обители келейные. Из наиболее ранней среди сохранившихся описей Покровского собора — описи 1597 года — известно, что некоторые из этих икон первоначально находились на стенах Покровского храма, имели оклады и многочисленные дополнения в виде венцов, цат, подвесок, шитых икон и пр.
За несколько веков существования и из-за не всегда правильных условий хранения почти все оклады икон, поступивших в музей, оказались довольно значительно поврежденными, живопись под ними сильно потемнела, покрылась плесенью, частично осыпалась и требовала серьезной реставрации. В музее все произведения были сразу тщательно обследованы реставратором Н. И. Брягиным. Началась долгая и кропотливая работа по их укреплению и раскрытию от позднейших поновлений. Сохранившиеся в музее протоколы реставрации показывают, с какой осторожностью и тщательностью работал мастер, бережно сохраняя древнюю подлинную живопись и лишь в самых крайних случаях деликатно дополняя утраченные части красочного слоя акварелью. Перед реставрацией оклады с икон были сняты, но после окончания работы не все они были возвращены на иконы. Некоторые из них сохраняются отдельно. Лучшие из отреставрированных икон были сразу включены в экспозицию открывшегося Древлехранилища, над другими работа продолжалась.
По мере раскрытия и изучения икон этой коллекции все более ясным становится ее важное значение для русской истории и искусства. Самостоятельный интерес представляют иконы, переданные из ризницы. На тыльных сторонах многих икон, затянутых тканью, помещены надписи, содержащие имена вкладчиц или даты вкладов. Сведения о женщинах в древнерусских письменных источниках немногочисленны, и каждый факт, связанный с их судьбой, представляет ценность и интерес. Не случайно исследователи, которые обращались к покровским иконам, в первую очередь отмечали эту их особенность. Продолжение этой работы позволило получить дополнительные сведения. Некоторые частично потухшие надписи удалось выявить с помощью физических методов исследования. Следует, однако, отметить, что изучение надписей требует дополнительных уточнений и проверки, так как их наносили в разное время и при разных обстоятельствах, по-видимому, при составлении описей монастырского имущества. На некоторых иконах оказываются по две или три не связанные друг с другом надписи, сделанные разными почерками.
Не менее сложен и вопрос атрибуции и датировки окладов. Большинство из них были помещены на иконы не сразу при создании живописного образа, а позже. (Следы предыдущих реставраций Н. И. Брягин при осмотре икон отмечает постоянно.) Обычно это серебряная басма разного рисунка и разного времени изготовления, покрывающая фоны и поля.
Что же касается художественного значения икон этой группы, то в большинстве случаев это про- изведения высокого мастерства, созданные в период с конца XIV по XVIII век в разных центрах Древней Руси, но главным образом в Москве и прилежащих к ней землях.
Самая ранняя и замечательная икона-пядница — «Богоматерь Одигитрия» конца XIV— начала XV века, написанная, по-видимому, византийским мастером в Москве (ДРЖ-2059). Ее отличает тонко нюансированная живописная поверхность, использование сложных технических приемов письма, помогающих создать своеобразный и нежный образ юной Марии и детскую прелесть Младенца, глядящего ей в лицо — образы «обожествленной плоти». Позже поля иконы были покрыты басменным окладом XVI века с изображениями святых.
Большой интерес представляют также две иконы, созданные в Новгороде около 1571 года и связанные с семьей царя Ивана Грозного. Это иконы «Предста царица» и «Спас Вседержитель» (ДРЖ-2060, ДРЖ-249). Первая икона, как явствует из надписи на ее обороте, принадлежала жене царевича Ивана Ивановича, сына Ивана Грозного, Евдокии Богдановой-Сабуровой. По размеру и рисунку оклада, а также стилистическими характеристиками живописного изображения этой иконе чрезвычайно близок образ «Спас Вседержитель на престоле», что позволяет предположить, что обе иконы были подарены одновременно и происходят из одной мастерской.
Судя по сохранившимся надписям, четыре иконы связаны с родом бояр Шуйских. Все они украшены серебряными окладами. Наибольший художественный интерес представляет икона «Богоматерь Казанская» (ДРЖ-2454). Икона выполнена мастером, стремившимся к сохранению классических живописных приемов. Ее отличает четкий уверенный рисунок, сдержанный колорит, построенный на сочетании приглушенных красок с мерцанием золота. Чеканный серебряный позолоченный оклад, видимо, выполнен одновременно с живописью и составляет с ней единое целое.
Из трех больших храмовых икон выделяется «Троица с деяниями» (ДРЖ-2138), принадлежащая к лучшим и наиболее значительным произведениям второй половины XVI века. Ее отличает высокое мастерство исполнения, сложность и полнота догматического содержания.
Татьяна Вилинбахова. Собрание икон из Покровского монастыря в Суздале // Древлехранилище памятников иконописи и церковной старины в Русском музее. СПб, 2014. С. 193-194.
 |
Радиоэкскурсия по выставке «Древлехранилище» (Русский музей, 2014-2015). Радио «Град Петров». Части 1-3. |